Так становятся кобелями

– А причем тут ты вообще? – Олег удивленно вскинул брови. – Если Камилла заменяет тебе мать, общайся с ней, будь ей дочерью. Меня только не впутывай.

Искреннее удивление и облегчение наполнили сознание Олега, но длилось это недолго. Вопреки его ожиданиям, Арина вскочила со стула и закричала с новой силой.

– Не впутывать? Ты ее сын! Мой жених! Именно ты связываешь нас! И я не могу смотреть, как она страдает! Как мучается! Может она от того и пьет, что…

Олег тоже встал, подошел к Арине и прекратил поток ее вскрикиваний, подняв правую руку, словно ученик, желающий ответить на вопрос учителя на уроке. Арина дернулась, подсознательно испугавшись удара, но быстро взяла себя в руки. Она больше не говорила.

– Так. Моя мать пьет столько, сколько я себя помню. Она испортила мне детство, и я не желаю, чтобы она портила еще и мои с тобой отношения. Поэтому запомни, – он говорил это громко, с нажимом, но все же не кричал. С каждым словом он приближался к Арине, и она невольно отступала назад. – Я тебе запрещаю лезть в наши отношения. Эта тема раз и навсегда закрыта, ясно?

Его лицо было в одном сантиметре от лица Арины. На виске пульсировала жилка, брови сдвинуты, а губы побелели от напряжения. Только сейчас Арина увидела, какой огромный ее жених: размером с гризли. И такой же страшный, как ее отец, когда злится. Ей показалось, что если хоть на долю секунды он потеряет самообладание, – ей конец.

Они молча лежали в постели. Олег смотрел в экран телефона и писал заметки. Всё, что что могло бы ему пригодится завтра: наброски деловых писем, напоминания о встречах и неотложных делах.

Арина смотрела в потолок и никак не могла проглотить ком, застрявший в горле. Чувство несправедливости в отношении Олега к матери не давало ей покоя. Вот если бы у нее была мама…

Сегодня, как иногда это бывало, Арина пыталась вспомнить о маме что-то, хоть одно новое воспоминание, которое помогло бы ей разобраться в себе, а может и просто бы утешило. Но кроме привычных, впечатанных в память картинок, ничего не всплывало на поверхность.

И вдруг одна картинка, ясная картинка, которую Арина всегда помнила, но которую никогда не понимала, не только вспомнилась с новыми деталями, но и окрасилась в цвета понимания.

До сегодняшнего вечера она помнила только мамины красные губы, мультфильм «Мулан», который ей подарил кто-то из гостей, помнила мамин зеленый лак и рыжие кудрявые волосы. Она помнила, как однажды гуляла с мамой по парку, и мама качала ее на старых качелях, а те ужасно скрипели. Помнила страшный скандал, когда Арина заползла за ванну и слушала, как ругаются родители. Она не помнила, как выбралась оттуда, а как забиралась помнила ясно и отчетливо. Помнила, как боялась криков, как хотела исчезнуть, чтобы ее не было. Именно после того скандала мама исчезла навсегда.

И сегодня, когда она лежала в кровати после битвы за отношения Олега и Камиллы, ища помощи в матери, которую она не помнила, матери, которой никогда и не было, Арина вспомнила главное.

Ту кассету подарил кто-то из гостей. Из гостей-мужчин. В тот день не было папы, а гости были. И были только мужчины. В голове одна за другой стали всплывать картинки, как мама изменяла отцу: в парке, где мама ее катала на качелях был дядя Андрей, в кафе, где они сидели с мамой, мороженое ей покупал… она не могла вспомнить его имя. Она помнила только худое лицо и кепку, перевернутую козырьком назад.

***

Очередной звонок посреди рабочего дня вызвал такую апатию, такое нежелание видеть весь этот мир, что Олег засунул телефон в беззвучном режиме в нижний ящик стола, включил таймер на часах и погрузился в работу настолько, что это состояние граничило с медитацией. В последние пару недель удерживать падение состояния компании становилось все труднее и труднее. Дни и ночи Олег проводил на работе, но не видел результатов. С каждым днем он прикладывал все больше и больше усилий, чтобы подавить нараставшее в груди отчаяние, и только продуктивная работа могла немного привести душевное состояние Олега в хотя бы и в слабое, но равновесие. Сроки горели, отчеты горели, активы кампании тоже горели. График выползал поначалу медленно, но чем дольше Олег буравил взглядом монитор и чем яростнее клацал мышкой, тем больше спорилась работа.

Поездку в замок Гарибальди пришлось переносить – для Арины это стало трагедией, дурным предзнаменованием, и отметила она это событие очередным скандалом.

Сработал таймер. Из нижнего ящика стола был извлечен телефон, с радостью возвещавший о пропущенном от Паши. Лучше бы Арина, лучше выслушать ее нытье о том, что Олег совсем перестал уделять ей внимание, чем назойливый старый знакомый с его вечно приподнятым настроением. После случайной встречи на лестнице Паша стал проявлять удивительную активность: в отличие от Олега, он имел целую кучу свободного времени и легкий на подъем характер. А вот старых знакомых и друзей у него, судя по всему, не осталось. Олег об этом не задумывался: у него и без Паши забот хватало. А быть вежливым в ущерб себе не было у Олега правилом, поэтому перезванивать он не стал.