Так убивать нечестно!

Мэри, сделав круглые глаза, знаком попросила ее говорить потише, а сама сказала Джанет, что Эрминтруда не в состоянии принимать посетителей.

Джанет ответила:

– Просто мне кажется, что, поскольку я была последней, кто видел мистера Картера живым, ей захочется пригласить меня, чтобы узнать, как он умер.

– Нет, это вряд ли, – сказала Мэри.

– Я думала, это будет ей приятно, – не унималась Джанет. – Он ведь совсем не мучился. Пиф-паф – и готово! Представляешь, я как раз стояла и смотрела на него, а он вдруг – брык и…

– Бога ради, Джанет, только не по телефону! – взмолилась Мэри.

– Ну конечно. Я забегу и расскажу тебе все в мельчайших подробностях – это тебя успокоит.

– Спасибо, – неуверенно произнесла Мэри.

Едва она положила трубку, как в спальню вошла Вики; под мышкой она держала скатерть, а в руках несла тосты и масло. Закатив глаза, Вики замогильным голосом произнесла, что двое репортеров просят впустить их в дом.

Поначалу Эрминтруда, в ужасе заломив руки, воскликнула: «Пресса!» – и принялась поправлять волосы, но уже в следующую секунду решительно отставила в сторону поднос с остатками недогрызенных плюшек и произнесла:

– Что бы ни случилось, Вики, ты не должна с ними говорить! И даже на глаза им не попадайся!

– Ой, мамочка, почему? – взвыла Вики. – Я так мечтала увидеть свое фото в газете, а ведь им наверняка захочется меня щелкнуть!

– Вот именно этого я и пытаюсь избежать, – твердо заявила Эрминтруда. – И не спорь со мной, будь умницей! Сама знаешь, кисеночек мой, как я хочу увидеть твою хорошенькую мордашку в газетах, но только не в связи с этой историей! Мэри, по-быстрому предупреди Пики, чтобы и на порог их не пускал! Нет, стой! Дай мне подумать! Ведь что-то мы им должны сказать? О, придумала – пусть Алексис ими займется! Я не возражаю, пусть сфотографируют его. Мэри, солнышко, только попроси князя быть поосторожнее.

Мэри со всех ног кинулась выполнять поручение. Поначалу князь отнесся к затее Эрминтруды без особого восторга, однако Мэри настаивала, подчеркнув, что если князь и в самом деле так мечтает им помочь, то сейчас выпал как раз тот самый случай.

Не прошло и нескольких минут, как подоспела Джанет с огромной охапкой георгинов для Эрминтруды.

– У меня камера спустила, и я не смогла выбраться во Фриттон, – пояснила она, – вот и пришлось нарвать то, что в саду было. Жаль, конечно, что не лилии, но других не нашлось.

Поблагодарив Джанет, Мэри отнесла цветы в гостиную и поставила в вазу с водой. И тут как раз нелегкая принесла Эрминтруду, выбравшую именно эту минуту, чтобы спуститься из своих покоев. Увидев цветы, вдова не только не умилилась и не исполнилась благодарности, но горестно заявила, что такие пестрые георгины куда более уместны на свадьбе, нежели на поминках, и попросила Мэри убрать оскорбительные для ее взора растения с глаз долой.

Мэри унесла провинившиеся георгины на веранду, а затем вернулась и передала Джанет слова Эрминтруды.

Джанет не только выглядела более растрепанной и замызганной, чем обычно, но также то и дело шмыгала носом, готовая в любой миг расплакаться. Хотя к Уолли Картеру она при его жизни относилась с подозрением, будучи наслышана о недостатках и проказах незадачливого мужа и опекуна, однако ожидала, что Мэри должна быть страшно огорчена, и поэтому держалась с ней соответствующим, как считала, образом. Набравшись духу, Джанет спросила Мэри, выплакалась ли она уже.

– Нет, – покачала головой Мэри, – меня почему-то не тянет плакать.

– Это из-за потрясения, – убежденно заявила Джанет. – Ты, должно быть, убита горем. Я прекрасно понимаю, что ты испытываешь, можешь мне поверить. Попробуй всплакни – сразу полегчает!

Понимая, что разуверить Джанет – дело гиблое, Мэри пробормотала что-то невразумительное, тщетно пытаясь принять приличествующий скорбный вид.

Джанет сочувственно стиснула ее локоть и проникновенным голосом произнесла:

– Давай, я расскажу тебе, как все это случилось.

Мэри, припертая к стенке, была вынуждена согласиться, и Джанет выплеснула на нее свой рассказ, приукрашая его таким ворохом излишних подробностей, что смысл то и дело норовил ускользнуть. Услышав, что к чаю на встречу с Уолли был приглашен Сэмюель Джоунс, Мэри нахмурилась и прервала сбивчивое повествование Джанет:

– Ты имеешь в виду владельца этого огромного магазина во Фриттоне?

– Именно. Он мне, по правде говоря, не особенно нравится, хотя и Алан не прав, распекая его на все корки: как-никак этот Джоунс – член городской управы! В том смысле, что не могут ведь избрать на такую должность совершенно непотребную личность, верно?

Не дождавшись ответа, Джанет на одном дыхании продолжила: