Так угодно судьбе

Доминик понял, что если и дальше продолжит разговаривать с изображением Джины, то попадет туда, куда врачи рекомендуют направить ее на лечение… Но если Джину признают душевнобольной, тогда ему не придется на ней жениться!

— Ты слабак, Доминик Корсэрес! Самый настоящий слабак! Твой отец никогда не был таким, как ты. И ты не заслуживаешь того, чтобы тебя любила самая прекрасная женщина на свете! — подвел он итог своих мыслей и грустно усмехнулся.

— Знаешь, Санди, — говорила Джина, сидя в своей больничной постели. — Я много думала о нас с Ником и поняла, что все-таки он нуждается во мне. Ну кто еще сможет его понять, как не я! Ведь я всегда все ему прощала, была готова терпеть обиды, романы на стороне… Я и теперь чувствую в себе силы преодолеть все, что бы там ни было, лишь бы быть с ним.

Опять она за свое! — с горечью подумала Сандра, а вслух сказала:

— Конечно, дорогая! Но я уверена, что тебе больше не придется идти на такие жертвы. Он получил хороший урок и не посмеет причинить тебе еще страданий. Вот увидишь, все будет отлично! Ты только не переживай.

— А еще я хочу, чтобы он пришел ко мне в больницу, — капризно скривив губы, произнесла Джина, не слушая подругу.

— Ты уверена? — Сандра удивленно округлила глаза. — Может, стоит подождать, пока ты вернешься домой? Твой врач говорит, что это произойдет не позже вторника. Потерпи денька два, так будет лучше.

Джина недоверчиво взглянула на подругу, но возражать не стала.

Как и предполагалось, Джину выписали через два дня. Она категорически отказалась от курса лечения в клинике, куда ее направляли врачи, а мистер Брегг не смел настаивать, хотя и видел теперь, что это было бы нелишне. Сандра, которая сопровождала подругу домой, больше всего опасалась, что Джина придет в волнение, когда увидит спальню, где пыталась покончить с собой. Но у Джины ни один мускул не дрогнул на лице, когда она вошла туда. Будто бы ничего и не было. Будто бы она вернулась из приятного путешествия, только и всего!

Джина уселась в уютное кресло и глубоко вздохнула. На ее лице заиграла легкая улыбка, в глазах сверкнули огоньки. Сандра насторожилась: она, как никто другой, знала, что ни к чему хорошему это не приведет.

— Знаешь, сейчас я сделаю то, что мне хочется сделать больше всего. — Она в упор посмотрела на Сандру и торжественно произнесла: — Позвоню Доминику Корсэресу, и он примчится сюда немедленно.

— Ты в своем уме? Сейчас середина рабочего дня, он не сможет бросить дела! — запротестовала Сандра, понимая, однако, что ее доводы ничего не решат.

— Держу пари, что выйдет по-моему, — спокойно сказала Джина и набрала номер. — Алло, Ник? Это Джина. Спасибо, что узнал. Я уж думала, что ты и не вспоминаешь обо мне… Да, все хорошо, дорогой. Чувствую небольшую слабость, но это мелочи… Зачем звоню? Да так, узнать, как ты поживаешь… Конечно, не только ради этого. Я хочу тебя видеть. Немедленно. Да, я не шучу. Что? Как не можешь? Вечером?.. Хорошо, только не знаю, буду ли я тебя ждать… — Она в раздражении бросила трубку на рычаг и тяжело задышала. — Ты слышала? Он не может сейчас, у него важные переговоры! Как тебе это нравится?

Сандра хотела было рассмеяться, но, увидев разъяренный взгляд Джины, осеклась. Да, подруга превращается в настоящую стерву, огорченно подумала женщина.

Еще в больнице она заметила, что движения Джины стали более резкими, порывистыми, взгляд порой стекленел, а скулы больше выдались вперед, наверное, из-за того, что больная осунулась. Джина могла ни с того ни с сего громко засмеяться и также неожиданно замолчать. Могла часами сидеть и смотреть в одну точку, и только было видно, как сжимаются ее зубы.

Все это вовсе не радовало Сандру: теперь надо было следить за каждым своим словом, жестом, взглядом. Не дай Бог чем-либо задеть Джину. Она стала на редкость мнительной и обидчивой, любая мелочь могла привести ее в ярость. Сандра понимала, что, если так пойдет и дальше, ей не выдержать роли преданной, всепрощающей подруги.

Горничную Джина отпустила сразу же по возвращении домой, заявив, что ее раздражают посторонние люди. Поэтому Сандра не спешила уходить, боясь оставлять подругу одну: мало ли что той придет в голову. Казалось, Джина была рада обществу Сандры.

Женщины вместе приготовили ужин, накрыли на стол. За беззаботной болтовней все проблемы и тревоги отошли на задний план. Вдруг, посмотрев на часы, Джина остановилась посреди столовой и довольно жестко сказала:

— Ты что, собралась сидеть здесь до ночи? Разве ты не знаешь, что ко мне сейчас придет Ник? Или ты думаешь, что без тебя мы не сообразим, что нам делать?

Сандра замерла, не в силах ничего ответить, и только хлопала длинными ресницами. Затем, глотая слезы обиды, выскочила из квартиры.

Доминик был весьма озадачен звонком Джины. Он представлял все совсем не так. Думал, она позвонит и будет снова обвинять его, жаловаться на судьбу. А она, как ни в чем не бывало, пригласила в гости…