Такая долгая полярная ночь.

Вспоминается один любопытный эпизод, который я наблюдал и пытался анализировать. В бараке, где я жил блатные играли в карты. Иван Козлов по кличке «Козел», большого роста детина, резкий и грубый, сознающий свою физическую силу, выиграл какую-то сумму денег у вора по фамилии Геворкян. Небольшого роста, шустрый и темпераментный этот армянин сильного переживал проигрыш и, сказав, что завтра расплатится с Козлом, лег спать в нашем бараке, т.к. ночью по зоне он не хотел идти в свой барак. Очевидно, опасался нарваться на надзирателей. Оказывается у Геворкяна были при себе деньги, но чужие, и он ими не располагал и не мог отдать карточный долг. В общем, когда он проснулся, денег у него не оказалось. Дневальный сказал, что их у спящего взял Козел. То есть по-воровскому говоря «пополоскал этого вора по соникам как фраера». Иначе говоря, вор ограбил спящего вора как простого не блатного человека. Геворкян был возмущен, он кричал, что дал слово вора, что деньги — проигрыш он вернул бы в этот же день, что у него подло вор взял, то есть украл чужие деньги, на которые он сам не имел права. На возмущенные крики Геворкяна Козел нагло усмехался и с руганью заявлял, что он забрал выигранные деньги. Геворкян вытащил нож, но не ему, тщедушному, было под силу справиться с сильным и наглым Козлом, который был по «профессии» то ли бандит, то ли грабитель-убийца. Козел отобрал нож у Геворкяна и вышвырнул его из барака. А сам тоже куда-то ушел. Я подошел к дружку Козла Мише Нехорошеву, сел рядом с ним на его койку на нижних нарах и сказал: «Миша, я хочу откровенно с тобой поговорить, только откровенно». Миша согласился на доверительную беседу. Все знали, что я не блатной, не вор, что я «контрик» и статья (одна из двух) у меня террор, т.е. политическое убийство (?!). И, кроме того, все знали, что я человек, т.е. не стукач, не шестерка и, разумеется, не «Машка», и даже не «мужик», т.е. обыкновенный простак, объект для грабежа и изъятия вещей, которые приглянулись ворам.

Воры видели мою прямоту, твердое и одновременно с пониманием ситуации отношение и главное — что я не был «дешевлом», т.е. продажным человеком. Итак, я спросил Мишу, все ли блатные, то есть люди из уголовного мира, должны соблюдать неписанные воровские законы. Получив утвердительный ответ, я спросил, как же так получается, что сильный вор грабит спящего слабого вора. Ведь вор вора не должен бы грабить по воровским законам. Выходит закона нет, правил нет, а есть право сильного. Раз силен, то можешь отнять все, что тебе надо, у кого угодно, будь то слабый вор или «фраер». Миша ничего вразумительного в оправдание своего дружка Козла не мог мне сказать. Так жизнь меня убедила, что не только советские писанные законы, но и воровские неписанные — туфта, т.е. ложь, фикция, лицемерное средство оболванивания доверчивых.

Вернусь к рассказу о моем знакомстве с санчастью зырянского лагеря. Мои ободранный при падении с трапа в Колыму ноги обильно смазали йодом. Я разговорился с врачом, конечно, заключенным. Его звали Иван Михайлович Кнорр. В разговоре я употребил несколько медицинских терминов и латинских названий медикаментов и болезней. Когда Кнорр выяснил, что я обладаю медицинскими познаниями, он предложил мне работать в санчасти.

Кнорр — хирург-гинеколог, прекрасный врач и душевный, очень гуманный человек. Он из немецкой семьи, предки которой давно осели в г. Миллерово. Это в Ростовской области. Он часто вспоминает семью, с которой разлучен как «враг народа», вспоминает дочь по имени Октавия. Познакомился я и с фельдшером Сергеем Мотузовым. Он, кажется, бытовик, значит «друг народа». Санитар при амбулатории хромой Синицкий. Когда-то ломал ногу, и она у него неправильно срослась. Сытый, самодовольный, жуликоватый. Как потом выяснилось — стукач, одновременно не бескорыстно угождавший блатным.