Такая история

Елизавета Селлер потратила на поиски девятнадцать лет, три месяца и двенадцать дней. А потом получила телеграмму из Англии: трасса, состоящая из восемнадцати поворотов, которая один в один совпадает с нарисованной на бумаге схемой, покоится, полуразрушенная, посреди болот Синнингтона, что в Йоркшире. Ей прислали и сделанные с воздуха фотографии. Елизавета на них даже не взглянула. Она выехала в тот же день, взяв с собой в дорогу семь чемоданов, трех служанок, очень красивую девочку по имени Аврора и мальчика-египтянина. Экономке, служившей в ее загородном доме, она сказала, что понятия не имеет, когда вернется. Она приказала, чтобы во время ее отъезда каждый день в вазы ставили свежесрезанные цветы, а с дорожек в саду убирали опавшие листья. Она покинула свой дом, ни разу не оглянувшись. За свои шестьдесят семь лет она прожила несколько жизней, но при этом не чувствовала себя конченым человеком.

Ее агентом в Англии был тощий как щепка человечек по фамилии Стросс. После войны он открыл сыскное агентство вместе с бывшим одноклассником, смазливым и недалеким. Через несколько лет бывший одноклассник исчез, прихватив с собой самое ненужное — пустую кассу и секретаршу. Поэтому на двери теперь красовалась одна- единственная фамилия: Стросс.

Автомобильных трасс в Англии было полным-полно — строгие ограничения скорости сделали невозможными гонки на обычных дорогах. Поэтому Строссу пришлось объехать всю страну, опрашивая самых разных людей, нередко весьма эксцентричных, и осматривая несметное количество трасс. Трассы он не любил. И не водил машину — его укачивало.

Чтобы не терять времени, он первым делом сообщал, что его интересуют трассы только с восемнадцатью поворотами. Ни поворотом меньше.

— Вы путаете с гольфом, — как-то сказал ему в Шотландии один водитель, явно гомосексуалист. — И там не повороты, а лунки, — добавил он.

Некоторые трассы все еще использовались по назначению, другие пришли в упадок и превратились в стоянки машин или свалки. Многие из них остались только в воспоминаниях людей. Теперь на их месте выросли многоквартирные дома, где, казалось, жили одни рабочие и орущие младенцы. Даже когда в этом не было необходимости, Стросс делал пометки в блокноте, а потом посылал подробный отчет Елизавете Селлер в Рим. Он никогда не разговаривал с ней лично. Он не мог даже предположить, зачем русской леди понадобилась автомобильная трасса, которую она с таким упорством ищет. Богатой фантазией Стросс не отличался, поэтому решил, что чудаковатая миллионерша решила заняться бизнесом и выбрала для этого гонки. Как-то вечером после нескольких рюмок его осенило, что она может быть скульптором- авангардистом, который высекает из камня не статуи, а трассы. Впрочем, он довольно смутно представлял себе, что такое авангард.

В Синнингтон он попал случайно, заинтересовавшись словами одного ливерпульского таксиста, на которые поначалу не обратил особого внимания. Таксист болтал без умолку. Спросил, чем Стросс занимается.

— У меня сыскное агентство, — ответил тот.

— Потрясающе! Вы ищете убийцу?

— Нет. Я ищу трассу.

Таксист рассказал, что он служил в авиации во время войны. Однажды, поддавшись ностальгии, знакомой любому солдату, он вернулся на взлетную полосу, откуда сотни раз поднимался в воздух в годы войны; тогда он был героем, а не неудачником. Взлетная полоса была на месте, но это единственное, что осталось прежним. Из нее сделали нечто бессмысленное, отчасти напоминавшее трассу. Стросс прочесал уже все Соединенное Королевство и не знал, что бы еще такое придумать, чтобы хоть как-то оправдать отчеты о расходах, которые он регулярно посылал в Италию. Он переспросил название места.

Когда он приехал в Синнингтон, лил дождь и дул беспощадный северный ветер. Он забрался на холм и огляделся. В трассах он ничего не понимал, но внизу явно угадывалось что-то очень похожее на трассу. Он стал расспрашивать местных жителей. В тех краях люди не особо разговорчивые, да еще у Стросса на лице было написано, что он полицейский. Но кто-то обронил в разговоре, что много лет назад один сумасшедший купил аэродром и переделал его во что-то другое. Стросс попытался узнать имя того сумасшедшего. Удалось выяснить, что он был итальянцем.

— Его звали Первый или вроде того, — неуверенно сказал кто-то.

Елизавета Селлер вышла из машины и поднялась на пригорок, откуда можно было увидеть трассу. Ее сопровождали только Стросс и местный инженер с очень красивой фамилией Блум.[20] Ярко светило солнце. Она шла, глядя себе под ноги: если ее ждет сюрприз, то пусть это будет сюрприз. Она не слишком надеялась увидеть сейчас то, что так долго искала, но знала, что на линию горизонта, протянувшуюся перед ней, когда-то смотрели глаза Последнего. Он выбрал хорошее место.

Они взобрались на вершину и огляделись по сторонам. В полной тишине. Потом инженер, заранее подготовившийся к разговору, нарушил молчание:

— Участок здесь болотистый. Не знаю, чем надо было думать, чтобы затеять тут строительство.

Елизавета Селлер никак не отреагировала, и инженер продолжил: