Такая как есть (Запах женщины)

Как Ева и обещала, Кристофер не испытывал никакого чувства ревности к тому неизвестному мужчине, который обучил ее технике любви, – только благодарность за то, что она передала ему все, что знала. Он и понятия не имел, что занятие любовью может приносить такое эмоциональное и физическое удовлетворение. Расширение опыта в этой сфере делало и его более опытным человеком. Он хорошо понял, что Ева не будет жить по правилам, принятым в их обществе, что у нее есть свое собственное призвание, которому она будет следовать. Сначала Кристофер только посмеивался, когда Ева, описывая свою жизнь, воспринимала каждое обстоятельство, каждый случай как предопределение судьбы. А потом незаметно для себя разделил эту убежденность своей жены. Конечно, Кристофер не осознавал того, что та версия, которую Ева ему излагала, являлась, собственно, официальной версией жизни Евы Черни. Исключение составляли, пожалуй, только незначительные детали, неизвестные широкой публике. Ей удалось убедить его в том, что он единственный, кто знает о ней все.

И сама Ева ни разу не выказала никаких признаков ревности, когда они, как и положено, побывали у большинства его знакомых и друзей. Круг их был довольно тесным, и со многими из тех женщин, с которыми она знакомилась, у него были либо продолжительные, либо короткие интрижки. И ни разу Ева не испортила ему настроения, ни разу не дала ему понять, что не хотела бы встречаться с его бывшими любовницами.

– Ну как? – доверительно начал выспрашивать у Кристофера его друг Джо Харрингтон. – Так ли она хороша, как ее расписывают?

– Кто расписывает?

– Но, дорогой Малыш, ведь ты в курсе того, какой за ней тянется хвост? Не только ореол славы, но и весьма густой туманный след.

Кристофер без всякого выражения посмотрел на собеседника:

– Ева дала мне все, чего я мог желать, и даже более того. Ты даже не представляешь, когда все твои ожидания сбываются, Джо, – сказал он другу, а про себя подумал: «Они думают, что ты обжигаешь, как перец. Но завтра ты можешь быть холодной и острой, как клинок. Ты настраиваешь мое тело, как настройщик фортепьяно, и доводишь до такого состояния, когда, кажется, я готов умереть… только для того, чтобы снова чудесным образом возродиться и продолжиться в том же духе. Ты проделываешь такие вещи, от которых многие содрогнулись бы, но мы не знаем стыда. «Ничто из того, что доставляет наслаждение, не может быть грязным, – твердишь ты. – И даже то, что приносит боль, перестает быть болью, так ведь?! Радость, которую я заставляю тебя переживать и которую ты даришь мне, таится в каждой клеточке наших тел».

А после визита Евы к врачу, который удостоверил, что она забеременела, Кристоферу уже вообще нечего было желать. Подхватив Еву на руки, он закружился вместе с ней от радости.

– Но, – деликатно проговорила его мать, – хотя я очень рада – ты ведь знаешь, как долго я ждала внука, – меня беспокоит то, что Ева уже не девочка, а первый ребенок в ее возрасте…

– Еве тридцать лет, мама, – нетерпеливо заметил Кристофер. – А ты родила меня в тридцать четыре.

– Ты мой последний ребенок. До того у меня уже было трое.

– Что с того? У Евы прекрасное здоровье. Я тоже немного волнуюсь, но, думаю, все будет в порядке.

– Но ведь она, конечно же, снова займется своей работой.

– Ева не тот человек, который способен сидеть, сложа руки. Она будет работать, пока может. Не тревожься, мама, – сказал Кристофер тем голосом, которым он заговаривал, когда начинал закипать.

И мать перевела разговор на другую тему. То, чего не знал ни он, ни его мать, так это то, что ребенок, которого она ждет, – не первый в ее жизни.

Ева мечтала о сыне. И насколько ей была ненавистна мысль о первом ребенке, настолько ее воодушевляла мысль о рождении второго, потому что это был ребенок Кристофера. К тому же это сразу сильно укрепляло ее позицию. Ей не составляло труда догадаться, что Эдит Бингхэм отнюдь не в восторге от выбора ее сына. Она бы с удовольствием предпочла первую жену Кристофера, эту совершенную пустышку, поскольку, как она говорила своим дочерям, – «Барбара все-таки нашего круга». Но так или иначе, а Эдит была в восторге от того, что станет бабушкой и что в семье, возможно, появится наследник.

– Не стоит волноваться, – сказала Шарлотта матери. – У этой женщины все пройдет, как надо.

Ева находилась на шестом месяце беременности и много времени отводила прогулкам от виллы «Парадиз» к Женевскому озеру, отдыхая от суеты. Теперь она работала неполный день. Ребенок сейчас был ее главным делом.

В тот день Кристофер отправился в Париж рано утром. Там должен был состояться благотворительный матч. Кристофер был членом команды по водному поло. Дворецкий доложил Еве, что какая-то дама ожидает Еву внизу в холле.

– Кто она такая? Как она представилась?

Ева почему-то решила, что это одна из ее бывших служащих. Ей ни с кем не хотелось иметь дела, не хотелось нарушать покоя, а думать только о каких-то красивых вещах и о будущем сыне.

– Она не сказала, мадам. И заявила, что должна увидеться с вами. Что это очень важно, – он помолчал. – Она пришла с ребенком.