Такая, как ты

– Господи, Ника! Да потому что мне тебя жаль. У тебя же нет ни одной подруги здесь. Приехала из Лондона, вся такая пафосная, деловая. Смотришь на нас, будто мы грязь под твоими королевскими ножками, – фыркнула Аля. – Все девочки из тусовки тебя обходят стороной. Кому нужна подружка, которая может, не задумываясь, унизить тебя при всех.

– Я никогда тебя не унижала, – возразила Ника.

– Открыто – нет, но все эти твои фразочки, сказанные таким тоном, что чувствуешь себя после них полным дерьмом, это ты умеешь виртуозно, Никочка.

– Ты… Ты… Какая же ты лживая дрянь, – скривившись, бросила Ника Але.

Расстегнув сумочку, Ника нашла пятитысячную банкноту и сунула под тарелку с нетронутым ризотто. Вскочив, она начала засовывать руки в рукава короткого полушубка.

– Знаешь, Аля. Ты, конечно, можешь радоваться и злорадствовать, но вот что я тебе скажу. Может, ты и спала с Саидом, – еле переводя дыхание от злости, выплевывала слова Ника. – Ха! С кем ты не спала? Может, это проклятая Вера и раздвинула свои маленькие ножки перед ним, притворившись мной. Но знай! Вы обе знайте! – выкрикнула она. – Этот мужчина останется со мной. А когда это случится, когда я выйду за него замуж, вот тогда и посмеемся!

Она развернулась и быстрым шагом покинула ресторан.

Глава 32

Маршрутка в очередной раз съехала на обочину – нетерпеливый водитель пытался объехать машины, скопившиеся на въезде в Москву. Когда маршрутное такси снова тряхнуло на колдобине, Веру подбросило на сиденье, и она проснулась. Погода начала декабря не радовала. Выпавший неделю назад обильный снег превратился в кашу, так как температура подскочила до плюсовых отметок. Вера работала без выходных уже почти три недели. Анна Сергеевна уволила Оксану, потому что та вышла замуж, и никого не взяла на ее место. Вера рассчитывала, что теперь она займет место подруги – все-таки у Покровских она служила почти четыре года и за все время не получила ни одного нарекания, но Анна Сергеевна рассудила иначе:

– Вера, ты еще слишком молода, чтобы управлять домом. Оксане тридцать четыре, и то, можно сказать, я ее поставила главной из-за безвыходности. А тебе всего-то двадцать два.

– Но я хорошо знаю дом и работаю у вас давно… – попыталась возразить Вера.

– Вот поработай еще лет пять, а там посмотрим, – отрезала Анна Сергеевна.

На этом их разговор закончился, и Вера ушла несолоно хлебавши. Плакала ее прибавка к жалованию. «Феодальша», – обиженно обозвала девушка хозяйку. Начались бесконечные собеседования, но ни одна из женщин, предложенных компанией по подбору домашней обслуги, Анну Сергеевну не устраивала: одна слишком молодая, вторая слишком старая, у третьей свои требования, четвертая вульгарна. Пока Анна Сергеевна выбирала новую домоправительницу, Вере приходилось работать без выходных. О встречах с Саидом речи не было: не могла она вырваться в Москву, чтобы хотя бы пару часов провести с ним, ведь рано утром нужно было снова возвращаться в особняк. И к маме у Веры не получалось съездить. А вчера поздно вечером позвонила Ника и попросила Веру приехать к семи утра в ее московскую квартиру, навести там порядок. И вот Вере пришлось трястись в маршрутке, а потом бежать по промозглым улицам от метро до дома Ники.

Анну Сергеевну Вера не предупредила, что уедет к ее дочери, но Ника сказала, чтобы Вера не волновалась – она обо всем уже договорилась с матерью. Что ж, так даже лучше: убрать апартаменты Ники будет проще и спокойнее, чем отрываться от работы по первому капризному зову старшей Покровской, которая в последнее время была постоянно чем-то недовольна.

Вера поднялась в бесшумно скользившем лифте на десятый этаж и открыла дверь своим ключом, который Ника оставила в шкатулке у себя на туалетном столике. В последние недели она все чаще оставалась в Москве и все реже возвращалась под родительский кров. Вере, как, впрочем, и другой прислуге в особняке от этого было только легче. Им хватало взвинченной Анны Сергеевны, которая после увольнения Оксаны как с цепи сорвалась и придиралась к любой мелочи. Только накануне тетя Нина, кухарка, рыдала из-за того, что Анне Сергеевне мясо показалось недостаточно прожаренным. Она, словно фурия, влетела в кухню и швырнула тарелку с надрезанным стейком на разделочный стол. Посыпались осколки, тетя Нина вскрикнула, а Покровская завопила:

– Вы же знаете, что я не ем мясо с кровью! Столько лет работаете у меня, а ничему не научились, тупая вы корова.

Тетя Нина разразилась слезами, а у Веры даже времени не было ее утешить – нужно было закончить собственные дела, иначе и ей бы влетело от хозяйки. Все прекрасно понимали, почему Анна Сергеевна бесилась. Она считала, что Оксана, служившая у нее много лет, ее предала. Молодая женщина была бы не против и остаться, но хозяйка не позволила:

– И как ты себе это представляешь? – заявила Анна Сергеевна, гневно сверкая глазами. – Будешь разрываться между обязанностями и мужем? Вы же наверняка еще и ребенка заведете! И что же, ты рассчитываешь, что он будет мне надоедать своим криком, а я буду терпеть? Вот еще!