Такая милая пара

– На вашем месте, наверное, я бы сделал то же самое.

Только сейчас я заметила, насколько у него успокаивающий голос. «Наверное, такие голоса бывают у священников», – подумала я.

– Мистера Ведлана не будет здесь до полуночи, – продолжал он.

– Не будет где? – затем до меня дошло. Конечно же, они должны были остановиться у Майкла.

– Они живут здесь, в его комнате.

– Как он чувствовал себя сегодня?

– Пока не знаю. Сейчас перекушу, сделаю кое-какие дела здесь и забегу в больницу. Вы можете звонить в любое время.

– Не уверена, что его родители будут от этого в восторге.

– Но я же сказал, что раньше двенадцати они обычно не приходят, – голос «священника» звучал доброжелательно.

Затем он подробно рассказал мне о диагнозе Майкла, а я записывала несколько медицинских терминов, чтобы получше все запомнить.

– А чем вы будете заниматься вечером?

– Мистер Ведлан просил меня помочь упаковать вещи Майкла...

– Чтобы отправить в...

– Нет, чтобы продать.

Я еще раз позвонила Диане. Сейчас она представлялась мне последним звеном в цепочке, связывающей меня с Майклом.

– Ну, как, удалось свыкнуться с мыслью об этом? – в ее голосе слышалось самообладание, присущее всем членам семьи Ведланов.

– Свыкнуться с чем?

– Ну, я имею в виду, что мы в курсе уже несколько недель, а ты узнала обо всем только недавно. Как ты себя чувствуешь?

Я хотела ответить, что уже никогда не буду себя хорошо чувствовать, но вместо этого сказала:

—Не важно. Твой отец настаивает, чтобы я не приезжала.

– Не представляю, что это на него нашло, – задумчиво ответила Диана. – Он ведет себя так, как будто заступил на охрану государственной границы. Я даже не уверена, что Майклу будет лучше в Спрингфилде. А ведь Энди и Рой согласны были ухаживать за ним... так что он мог бы остаться в Портленде. И его друзья были бы рядом.

– Неужели? А Джим говорил мне, что у него там не так уж много друзей.

– Да нет, в комнате для посетителей больницы всегда полно каких-то молодых людей... Его приятелей. Отец с трудом отбивается от них.

– Но сейчас он нуждается в друзьях!?

– А вот мать, – продолжала Диана, – она словно отлита из бронзы. Отлично держится, ни одного срыва.

Я не стала говорить ей о реакции Нормы на мой звонок в больницу. Она же продолжала:

– Мы с сестрой беспокоимся, что так надолго ее не хватит. Но пока – все нормально. А по правде, я очень волнуюсь.

– А ты собираешься туда на выходные?

– Честно говоря, сейчас уж и не знаю. У Майкла и так хватает посетителей. Думаю, у меня еще будет время пообщаться с ним до переезда.

Не знаю почему, но разговор с Дианой слегка успокоил меня. А она тем временем продолжала:

– Представляю, что для тебя все это значит... Я-то знаю Майкла не очень уж хорошо. Он был такой крошка, когда я уехала из дому... Но для тебя это должно быть действительно ужасно.

Я поблагодарила ее за то, что она не считает меня посторонним человеком.

Пайпер забежала ко мне в конце своего рабочего дня.

Похоже, я стала ее последней вечерней пациенткой. Я никак не находила себе места. Не могла заставить себя присесть. Слонялась бесцельно взад-вперед по гостиной. А Пайпер в позе индийского йога устроилась на кушетке. Скинула туфли и задрала юбку.

– Ты только изводишь себя, – ворчала она.

– Я ничего не могу сделать. Мне все запрещено. Остается только ждать, а я так ненавижу ожидание и неизвестность...

– Но иногда это единственное, что можно сделать.

Наконец я приткнулась на другом конце многострадальной кушетки, крепко вцепившись в подушку. И надолго замолчала.

– Такое просто так не случается, – наконец произнесла я. – Должна же быть хоть какая-то причина.

– Не всегда.

Пайпер придвинулась ко мне и обняла. Раньше она никогда не делала так, и, возможно, от этого я опять разрыдалась. Сквозь слезы я простонала:

– У меня в голове крутится одно и то же. Будто мы разговариваем с Майклом, и я умоляю его: «Давай уедем из Чикаго, давай уедем в горы! Заведем там детей. Давай будем счастливы, и ты не заболеешь и не умрешь!»

Пайпер облокотилась о спинку кушетки:

– Опухоли в мозгу не возникают от того, что человек чувствует себя несчастным.

– Но некоторые думают именно так. Некоторые думают, что человек может убедить себя, что он болен.

– Я – психиатр, – ответила Пайпер. – И я категорически отрицаю возможность того, чтобы у человека возникло то, что сейчас у Майкла.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты говорила, что это – глиома четвертой степени?

– Да. Ну и что?

Пайпер снова крепко обняла меня.

– А то, что в Спрингфилд тебе лучше отправиться как можно быстрее.

Так как уснуть я все равно не могла, то решила написать Майклу письмо. Думаю, первый проект Конституции был закончен гораздо быстрее.

Сочинив текст, я переписывала его снова и снова, пока, как мне показалось, не написала именно то, что хотелось: «Дорогой Майкл, мне становится плохо, когда я думаю о том, что ты болен. Мы с тобой как бы связаны одной нитью – если тебе тяжело, я тоже не нахожу себе места...'«