Такая работа

Вдруг Никодим Велизариевич понял, что опять идет не в ту сторону. Он задумался, и ноги сами его понесли в Колотаевский тупичок, где совсем недавно стояла древняя изба, в которой родился еще его прадед Захарий. Вот уже год, как они переехали в огромную пятикомнатную квартиру на третьем этаже нового дома, через стенку от помощника мэра. Одна комната была общая, как в избе, и в ней повадился спать девяностотрехлетний Велизарий Степанович. Две комнаты раньше занимала семья Юрия, но после того, как дочь перебралась к мужу, они остались в одной, а во вторую под шумок перебрался Лешка, сын Викентия и Марты.

Вспомнив про Викешу, Никодим Велизариевич вздохнул. Чего только не предпринимала семья, чтобы пробудить в нем колотаевский талант. Дед Велизарий не один пучок розог об него поломал, а все без толку. Только обозлился вконец, а после школы сразу уехал в Ленинград, там окончил Технологический институт и пустил корни.

Их уникальный дар - абсолютное чувство времени - все время теплился в ком-то одном из продолжателей рода. За двести сорок пять лет работы Колотаевых на башне был только один случай, когда время выбрало двоих. Старший брат Велизария, двухметровый красавец Евстроп ушел к белым, как только большевики согнали его с башни, объявив их работу пережитком царизма. Потом следы Евстропа затерялись: то ли погиб, то ли ушел с англичанами - в общем, сгинул.

В двадцать седьмом году на башне опять решили построить часовой механизм, да еще с боем, чтобы каждый час играл Интернационал, как в Москве. Из Ленинграда привезли инженера, где-то заказали колокола, но опять не вышло: денег не хватило, механизм работать не захотел, инженера отправили на Соловки, а потом расстреляли. Глава реорганизованного областного НКВД лично приезжал в Седелец, где ему показали старого Захария и рассказали, что при царском режиме на башне посменно работала его семья, переводя стрелки вручную. Он, как водится, поцокал языком, что-то сказал про народные таланты и уехал.

В городе это поняли как указание и на следующий же день пришли к Захарию, сказав, чтобы он с сыном и внуком сейчас же прекратил саботаж и выходил на работу. В общем, к десятилетию Октября часы на башне снова показывали время, а "Ленинградский Рабочий" поместил большую статью, в которой говорилось, что седелецкий Дом с Часами есть одно из великих детищ народной власти и серьезный аргумент в борьбе товарища Кирова с троцкистско-зиновьевскими оппозиционерами.

Никодим Велизариевич остановился у старой колонки на углу. Ему почему-то захотелось глотнуть знакомой с детства ломящей зубы воды, но кругом было много людей. Представив себе, как он, солидный пожилой мужчина с тростью, будет смотреться, скорчившись под колонкой, Никодим Велизариевич решил не ронять авторитет.

Грустно было у него на душе.

Колотаевский род засыхал, Велизарию уже под сто, через пару лет сменять их на башне будет уже некому. Лешка не в счет, а у Юрия дочь с непутевым и пьющим мужем. Так и закончится история Дома с Часами: либо и впрямь какой механизм поставят, либо возьмут кого сидеть там с хронометром в руках. Думать об этом не хотелось.

В отличие от истории советского времени, при Елизавете, когда, собственно, и была построена ратуша, никого не расстреляли, а только посадили в яму спустившего все деньги купца-подрядчика.

Егора отправили на башню в ожидании проезда через Седелец шведского посольства. Говорили - на денек, да, видно, заморскому вельможе приглянулись местные девки да копченые сиги, потому как прожил он в доме напротив ратуши без малого две недели; все это время на башне сидел крепостной Егор Колотаев с мальцом-сыном и, под страхом быть запоротым до смерти, руками крутил стрелки часов.

После того, как довольный швед поехал дальше, бургомистр лично поднялся на ратушу и спросил падающего от усталости Егора:

- Откуда ж ты, братец, время надлежащее знал, а?

- Да, по солнышку мы, вась-сиясь, по солнышку...

- А когда солнышка не видно?

- Да не знаю, вась-сиясь, как-то само выходило...

Бургомистр первым в ряду своих последователей поцокал языком, достал серебряный рубль, дал Егору, а потом приказал подписать ему вольную, сказав, что теперь Колотаевы на службе у Государыни.

Архипово предание умалчивало о том, что Егор с бургомистровым рублем тут же завалился в кабак, откуда его вытащили через два дня и нещадно высекли, потому как малой Трофим от усталости заснул на башне среди бела дня, и часы встали, а они теперь должны были круглые сутки надлежащее время показывать. Такая работа.

Придя домой, Никодим Велизариевич прямо в дверях столкнулся с Лешкой.

- Дед, я в магазин сбегаю, Велизарий творогу хочет, а потом пойду дяде Юре на башне помогу. Только что тетя Наташа из санатория звонила, межгород с башней не соединяет. Просила дяде Юре передать, что все в порядке.

Никодим Велизариевич молча проводил его глазами, но прикрытая было за Лешкой дверь снова отворилась:

- Дед... ко мне сейчас, это... может девушка зайти... Пусть подождет, я до гастронома и обратно.

- Ты с ней, что ли, на башню собрался?

- А что, нельзя?