Такая работа. Задержать на рассвете

За неплотно прикрытой дверью оказался тамбур и лишь вторая дверь вывела их в широкий коммунальный коридор, уставленный тумбочками, столиками ящиками, с узкими проходами напротив дверей. В квартире было тихо, только в конце коридора монотонно, на одной и той же низкой ноте, звучал сердитый женский голос.

Шубин направился на звук этого голоса и, остановившись у крайней двери, намеренно громко постучал.

— Разрешите?

— Кто это? — оборвав себя на полуслове, сердито спросила женщина. — Входите же, открыто!

Они вошли В глазах сразу же зарябило от разноцветных вышивок, накрахмаленных узорчатых салфеточек, накидушечек, подзоров. Посредине комнаты стояла невысокая женщина с фигурой метательницы диска.

— Что вам? — подозрительно спросила она и, качнувшись, как-то перевалившись набок, двинулась навстречу. — Чего надо-то?

Но находчивый, верткий Шубин молчал: Нерытова хромала. Налегин, как и его приятель, не мог оторвать взгляда от ортопедических, на несоразмерных каблуках, ботинок женщины.

— Извините, — наконец сказал Шубин, — я вижу, мы не сюда попали.

В это время из второй комнаты, держа в руках отглаженное белье, показался не вполне трезвый мужчина с квадратным лицом и свежими царапинами на подбородке. Выражение лица у него было виноватое, даже испуганное, но, увидев незнакомых людей, он тут же воспрянул духом, словно при встрече с союзной армией, пришедшей на помощь осажденному гарнизону.

— Как не туда попали? Пришли — так давайте говорить начистоту! Зачем же так? — Мужчина положил белье, на стол и подошел к Шубину вплотную. — Я вас знаю: вы из милиции. Садитесь за стол, поговорим. Может, я действительно где-нибудь сфальшивил, не так поступил. Объясните — постараюсь понять… Моя фамилия Нерытов. А то, может, по стопочке… Перед серьезным разговором… А?

— Я тебе дам из милиции! — женщина буквально задохнулась от гнева. — Собутыльников уже начал водить домой! С утра набрался! А ну, проваливайте, пока участкового не позвала!

Данилов был у Гаршина, когда доложили, что его спрашивает женщина с улицы Софьи Ковалевской.

— Пропустите, — сказал Данилов.

Посетительницей оказалась миловидная блондинка, причесанная под «бабетту». Она тут же напустилась на Гаршина. Майор, очевидно, показался ей более удобной мишенью, чем внушительный Данилов.

— Надо во всем хорошо разобраться! — затараторила блондинка. — Почему ее не проверили и отпустили? А если она завтра человека убьет и назовется моим именем? Прикажете садиться за нее в тюрьму?

— Начинайте с начала, а не с конца, — посоветовал Гаршин.

— Ну как же? Ко мне пришел ваш работник, сказал, что одна женщина была задержана на рынке при продаже вещей, назвалась моей фамилией, а потом убежала. Он мне приметы ее обрисовал: русая, в Москву ездила… Это только Нерытова могла сделать! Кто больше? Когда мы с ней в одной квартире жили, она тоже…

— Вас Анной зовут? — спросил Гаршин, начиная понимать, в чем дело.

— Иванцова я, Анна Ивановна.

— Не беспокойтесь, Анна Ивановна, — Гаршин поднялся и проводил ее до дверей, — ваше имя ничем не будет запятнано. Мы разберемся. Идите спокойно.

— Я ведь в учреждении работаю, — Иванцова, казалось, нервничает еще больше оттого, что Гаршин ей сочувствует, — не какая-нибудь спекулянтка по комиссионным магазинам бегать. Восемь лет в школьном буфете без всяких замечаний. Вам и директор может подтвердить…

— Не беспокойтесь, — повторил Гаршин, — это ошибка.

Тут Иванцова, заподозрившая в отзывчивости и вежливости милицейских чинов какой-то особый, пока не понятный ей подвох, пустила в ход самое сильное оружие. Она расплакалась.

— Я ребенка жду, — говорила она сквозь слезы.

Гаршин как мог успокаивал ее, но утихла женщина, лишь когда Данилов властно посоветовал ей взять себя в руки и вести себя достойно в учреждении. Услышав, что с ней разговаривают именно так, как она и ожидала, Иванцова вытерла слезы и позволила Гаршину вывести себя из кабинета, к дежурному.

— Видал? — усмехаясь, спросил Данилов. — Вот так…

— Да, — согласился Гаршин.

— Ты понял, что она хотела?

— Она — Анна.

— Ну и что?

— …Мы сейчас расспрашиваем всех Анн об их знакомых, которые недавно ездили в Москву. Но это не значит, что нам охотно дадут сведения, сам понимаешь… И вот Шубин — кто, кроме него, еще мог? — сказал этой Анне Иванцовой, что какая-то гражданка, задержанная на рынке, назвалась ее фамилией и скрылась. Он сообщил приметы разыскиваемой… Если бы Иванцова была той Анной и знала преступницу, она испугалась бы и тут же ее назвала. Но у Иванцовой, видишь ли, довольно сложные отношения с некой Нерытовой. Она и не подумала ни о ком другом. Видимо, Шубин сейчас находится с напрасным визитом у этой Нерытовой.

— Но почему он пришел именно к этой Анне?

— Почему к одной этой Анне! Скорее к десятку Анн! Где-нибудь, он надеялся, клюнет…

— Да!.. Ловок! Хотел, значит, заставить Иванцову вместе с нами искать преступницу, так сказать «в темную»! Хитер!