Такая служба – побеждать

Дел у начальника гарнизона было предостаточно. Противник в бессильной злобе из-за потери Казатина решил смести город с лица земли дальнобойной артиллерией, снаряды ложились прямо по центру города. Пришлось срочно выводить войска, эвакуировать часть населения.

Вскоре противник был отброшен, и артобстрел прекратился. Жизнь в городе, впрочем, еще не скоро вошла в нормальную колею. Я попал в Казатин в первые дни весны сорок четвертого. Советские танковые части уже давно покинули его и вели бои где-то на подступах к Днестру, а Казатин по-прежнему оставался важным железнодорожным узлом, через который шли эшелоны к передовой. Гитлеровцы знали это, и их авиация нещадно бомбила многострадальный городок. Наш зенитно-артиллерийский полк был поставлен на противовоздушную оборону Казатина. Война для Казатина продолжала оставаться зримой конкретностью.

Заградительный огонь, который вел наш полк, не в состоянии был удержать тучи гитлеровских бомбардировщиков, с методической точностью еженощно обрушивавших на железнодорожную станцию, а заодно и на жилые кварталы сотни бомб — фугасных, зажигательных, осветительных. Последние призваны наводить трепет на мирное население: горит ярким пламенем термит и медленно опускается с неба на парашюте, ты — как на тарелке.

Но паники в городе не было. Действовал строгий порядок, заведенный первым комендантом Бойко и еще «более главным полковником» — местные жители говорили: «…фамилия такая трудная…»

Какая она, эта «трудная фамилия», я узнал спустя четверть века и еще раз пожалел, что зенитчикам не дано угнаться за танкистами…

— Не горюй, — сказал Амазасп Хачатурович, — победу добывали все рода войск… Хотя, конечно, жаль, что не свели нас раньше фронтовые дороги, — ты бы лучше про подвиги танкистов написал. — С усмешкой добавил: — Ничего не поделаешь, я патриот своего рода войск.

И он с восторгом рассказывает, как, миновав Казатин, в районе Бердичева танкисты полковника И. И. Русаковского, воспользовавшись темнотой, пристроились к отступавшим фашистским танкам, которые вражеский гарнизон пропускал через минные поля, и вместе с ними вошли в город. Сея страх и панику, овладели центром Бердичева и заняли круговую оборону. Всего-навсего два батальона. Пять суток они геройски сражались, окруженные врагами со всех сторон, вплоть до прихода частей 38-й армии. Здесь, в окружении, партийные и комсомольские организации батальонов получили 89 заявлений с просьбой принять в ряды партии и комсомола…

Всего неделю пребывал полковник Бабаджанян в роли начальника гарнизона Казатина — танкисты стремительно шли вперед, на запад. Принимая участие в Житомирско-Бердичевской наступательной операции, продвигались, подавляя яростное сопротивление противника, по 17–18 километров в сутки, а в иные дни — даже по 50–60 километров!

44-я гвардейская бригада на марше

Но дни, проведенные в этой должности, знаменательны для биографии нашего героя. Он принадлежал к тем, кто стал военным, чтобы на свете был мир, чтобы спокойно жилось мирным людям. И, наверно, поэтому долго помнили жители Казатина смуглого молодого полковника, к которому, не смущаясь, могла обратиться старушка с просьбой помочь подправить хату, грозившую рухнуть после очередной бомбежки, или другая — дать солдатиков криницу раскопать, которую засыпало.

Память моя восстановила услышанное еще в 1944 году от жителей Казатина про «смуглого полковника», совсем недавно, когда, работая над этой книжкой, я решил побывать на военных маршрутах А. X. Бабаджаняна. Не скрою, что в Казатин меня потянуло не только поэтому…

Город нельзя было узнать. Я не нашел здесь места, где стояла наша зенитная батарея, — все было застроено новыми жилыми домами. И вдруг вывеска: профтехучилище имени дважды Героя Советского Союза И. Н. Бойко.

Амазасп Хачатурович рассказывал, что, назначенный военным комендантом Казатина, Бойко явился к нему:

— Обращаюсь к вам как к начальнику гарнизона города Казатина. Я танкист. Могу танк водить, могу немцев бить, могу, Наконец, полком командовать. А не со старушками иметь дело… Официально заявляю: не справлюсь я с обязанностями коменданта. Освободите. Я строевой командир.

— А я, по-твоему, из интендантов? — спросил Бабаджанян.

Бойко смутился. Не дав ему опомниться, Бабаджанян продолжал:

— Люди тут. Понимаешь? Наши люди. Кто им кров даст и хлеб? По-твоему, если танкист, так тебе, кроме танков, ни до чего дела нет?!. Понял?

Иван Никифорович понял.