Такая страна (Путешествие из Москвы в Россию)

- Я хочу, чтоб вы от меня услышали самое главное. Можно? Я сама жительница Белоруссии. Мне бы не сорваться, не заплакать, - вы тогда меня бейте, чтоб я не плакала. Можно?

Когда фашисты пришли, я был взрослая, комсомолка. Нас сразу собрали смотреть, и людей зарыли живьем на наших глазах (она быстро и тихо плачет в мятый платок, после успокаивается). Евреев зарыли.

Мы ушли в лес. Я вышла замуж, и у меня ребенок был, два года. Муж активно участвовал в партизанском движении, взрывы-подрывы, он всегда ходил. И я очень часто ходила с ним. Мне очень хотелось, если что, то чтоб и я там погибла вместе с ним. Ну молодость, 17 лет, поймите.

Помню, партизаны застряли в болоте, так немцы их не стреляли, а кололи штыками в спину, 18 человек закололи. Мы их закрывали простынками льняными, из деревни принесли, и хоронили сразу же.

Однажды я вышла из леса и вижу - мама стоит, ей 42 года, и держит сына моего. Я к ним, меня полицай отгоняет. Так загнали их в сарай и на моих глазах сожгли, 170 человек. Я не помню ничего, только огонь и крики, это же мгновенье. (Дальше она рассказывает сбиваясь, ей не хватает воздуха. Пять или шесть фраз совсем не разобрать. - Прим. авт.)

...Нас погнали дальше. Проволока под током, овчарки... Потом в вагоны, там только стоять, если сядешь, затопчут. Кто плачет, кто есть просит, кого выкинули с вагона уже мертвого... Потом поезд остановился, взяли шланг и через дырку провели его в вагон, дали воду. Нам кинули одну буханку хлеба на всех... И вообще хотелось тогда умереть.

Сварили нам суп из такой капусты кольраби - вы знаете, что это такое? пустой. И по половничку, по очереди чашку подставляли. Конечно, очень хотелось есть. Вы знаете, жажда покушать...

Город Нойдам, возле Франкфурта-на-Одере. Я там была в лагере, барак на 170 человек. Был таз, в котором 170 человек мылись по очереди.

Ну что, обычные условия лагерные, вот как у нас сейчас держат друг на дружке. Я ж слушаю информацию, мы ж не тупые люди, разбираемся.

Вы знаете, я ненавижу то, что было. Почему сейчас возрождение фашизма в России? Я ненавидела тех, кто пришел к нам убивать ни за что. А сейчас с удовольствием я б поехала туда, где работала. Мне немецкая женщина кусочек хлеба давала из кармана, иногда. А зимой она мне принесла - как их сейчас называют - колготки, так фабрикант не разрешил надеть.

Я, конечно, не думала, что вернусь.

И вот бой за город. Качаются ворота в лагере, и вот уже я обнимаю солдата с бородой, и он говорил по-белорусски! Счастье же.

И вот мне удалось из русского лагеря уехать домой. Встретила земляка, из моей деревни, он помог. Меня посадили в вагон, в поезд с ранеными. Меня сажали в окно, на самый верх, где чемоданы. Там было заполнено, одни раненые, я ехала и никуда не вышла все время, пока ехала, не опустилась ни разу вниз, нельзя было - и на полу лежали раненые. Мне подавали пить и есть, но я не ела и не пила, а то ведь выйти нельзя.

...Я вышла только в Минске, меня покормили, я стояла плакала, потому что Минск был одни руины, одни столбы.

А недавно я получила инфаркт - приехал муж, которого я не видела 51 год. Приехал повидаться. Он вырос! Мы расстались, ему было 18, а теперь 75. Он на две головы вырос! Я только нижнюю часть челюсти узнала. Он с другой женщиной живет, откуда он знал, что я жива, в той суматохе.

Я, как его увидела, потеряла сознание и ничего не помню. Вот - восьмой месяц пошел.

Однажды я приехала в Минск, в общем вагоне, накопила своих копеек. Меня там встречали хлебом-солью, я как увидала (рассказывает она сквозь рыдания. Прим. авт.) и упала, и никуда не смогла съездить. Хотела повидать знакомых на День Победы, но не получилось ничего. Врачи пришли, там народ-то добрее, меня кололи бесплатно целую неделю.

А я в Белоруссии вышла замуж за солдата, мы прожили 36 лет.

Моя радость - мои дочери. Если бы вы видели, какие они прекрасные... Они понимают мою боль. Они мне говорили - мама, держись. Для меня трагедией было ехать получать от немцев деньги.

Пенсию добавили чуть-чуть, стало 440. Конечно, хватает, но только на полмесяца, - я лекарства ведь покупаю. Я просила на лекарства 100 тысяч, когда меня прооперировали. Но не дали мне денег в соцзащите, не нашлось. Я пришла домой, поплакала. Ну, думаю, что делать, значит, нету.

Питание сейчас лучше, чем у немцев, не хочу вас обижать. Питаюсь я хорошо. Можно я вам скажу, что я вчера кушала? Я встала утром, помазала чуть маслом хлеб (мне много нельзя, холестерин в крови), выпила чай. И сделала салат из свеклы и морковки, помазала майонезом. А на обед молочный суп, и еще у меня есть три сосиски. Я не голодная.

В 1994 году Германия начала платить компенсацию гражданам России, "подвергшимся нацистским преследованиям".

Всего она прислала миллиард марок - бывшим узникам немецких концлагерей, тюрем и гетто и тем, кого вывезли из СССР на принудительные работы. Таких нашлось чуть больше 274 тысяч. Каждому стартовая сумма - максимум 400 марок и сверх того - по одной немецкой марке за каждый день подневольной работы. То есть на человека в среднем приходится 1200 марок, максимум - 1600.