Такая война

Он помог мне вытянуть ноги и лечь. Сам я двигаться толком не мог. Глядя на молчаливого воина у костра, нашелся ответ на свой вопрос. Ответ оказался в воспоминаниях. В истории моего мира было немало побед маленьких армий за счет мужества, отваги и хитрости. По этому пытался припомнить хотя бы одну подобную войну. Ответ оказался на поверхности. Мы не могли сражаться, но мы могли…

Мак стоял на краю камня, сложив руки на груди в замок. Под его ногами по ущелью тысячи людей двигались по небольшой долине перед заставой, которая продолжала стоять, вопреки всем атакам армии Сатории.

— Не сегодня, так завтра возьмут заставу, — пробормотал стоявший рядом Гурт. — Завтра есть уже будет нечего.

Мак кивнул и взглянул в начало ущелья. Армия уже полностью втянулась внутрь ущелья.

— Уходить надо, — произнес Вар.

— Еды не хватит, — тихо произнес Мак.

— Не хватит, — тихо отозвался Гурт.

Темный подмастерье взглянул в сторону империи.

— Мой новый знакомый сказал, что сейчас все соседи империи, даже самые захудалые, начали вторжение.

— тот маг, что на птице был?

— Он самый, — кивнул парень. — Если то, что он сказал, правда — смысла возвращаться в империю нет. От войны не убежишь.

Десятники переглянулись.

— Задумал чего? — тихо произнес Вар.

— Задумал, — кивнул Мак и повернулся к стоящим за ним воинам. — Только для начала надо кое-что признать. Если мы это признаем, то будет легче и проще.

Восемь воинов уставились на него заинтересованными взглядами.

— Мы должны признать, что мы все мертвы, — произнес темный подмастерье, заглядывая в глаза каждому воину. — Мы должны умереть. В любом случае. Если бы случилось чудо, и мы выжили бы в переходе, то в империи нас снова ждала бы война на уничтожение. И там выжить было бы сложнее, чем сейчас на заставе.

Повисла тишина на несколько секунд.

— Я не патриот и не люблю империю все душой, — спокойно продолжил Мак. — Я просто знаю, что в другой стране мне рады не будут. В другой стране, узнай, что я из империи, меня скорее всего убьют. Я не люблю империю, но у меня нет другого дома. Поэтому я буду за нее драться. Какой бы она не была.

— У меня дети, и, наверное, уже есть внуки в Саламатах, деревеньке под Ремом, — произнес Гурт. — Мне есть за что биться.

— Мать под Курками, что на берегу Рума, — произнес Вар.

Воины по очереди начали тихо произносить то, что им было дорого. Когда последний закончил говорить, Мак спокойно оглядел всех.

— Теперь каждый должен произнести очень важные слова, — парень перевел взгляд на старшего десятника. — Я, Мак «Черное Солнце» — мертв.

Повисла пауза на несколько секунд. Воин пожевал губами, но в итоге кивнул и произнес:

— Я Гурт Саламатов. Я мертв.

— Я Вар Курков сын. Я мертв, — повторил Вар.

— Я Рум Кураташан. Мертвый я…

— Пут, леворукий — мертв…

— Лут Медянщик — мертвый…

— Жак Молодой. Я мертв.

— Билл, Кривой топор — мертв.

— Сил Лисий Глаз — Мертв.

Мак кивнул и развернулся к шагающему по ущелью морю людей.

— Как их бить будем? — поинтересовался здоровяк, назвавшийся Кривым топором.

— Не будем, — произнес Мак. — В бой вступим — нас тут же по скалам размажут. Нас всего восемь, а из меня маг боевой, как из плотника вельможа.

— А делать тогда что?

— Сколько их тут? Тысяча? Десять? Сто? — спросил Мак.

— Десять тысяч, — подал голос Гурт. — Десять, не меньше.

— Сколько едят десять тысяч человек? Сколько пьют? Я источника в ущелье не видел.

— Нет в ущелье воды, — мотнул головой Вар. — Только в заставе второй, что держится, есть колодец. Когда дело будет швах, туда яду сыпанут. Так положено.

Парень кивнул и тихо произнес:

— Есть такие воины, которые без боя воюют, — Мак взглянул в сторону степи. — «Партизанами» их называют.

Телега плелась медленно, раскачиваясь кочках из пожухлой травы. Монотонное и неспешное движение обеспечивал волосатый буйвол. Трое охранников, плетущихся рядом с парой телег, со злостью поглядывали на извозчиков, недовольно перешептывались, но ни одного намека на желание залезть в телеги не показывали.

— И еще три серебряных тали! — продолжал убеждать один извозчик другого, показывая ему овальные монеты с треугольным отверстием посередине, которые висели на шнурке на его шее. — Если ты думаешь, что за такую цену ты сможешь продать где-то столько масла и прошлогодней крупы, то я съем свои собственные портки! С этим же маслом!

— Перестань, — отмахнулся второй. — Ты меня не слышишь! Я говорю, что это не та цена, которую стоит брать, рискуя головой. Ты понимаешь меня? Мы везем продовольствие в армию. Воюющую армию!

— Брось! У нас особое разрешение от начальника армии, — первый извозчик постучал по медному диску на борту телеги. На нем были нанесены четкие буквы на саторском языке. — Никто не будет с нами связываться, если мы под защитой его могущества.

— Гармония и бездна, — покачал головой второй. — Ты хоть понимаешь, что степняки не умеют читать на саторском? Да они плевать хотели на твои знаки и права! Они просто прирежут нас и заберут все, что у нас есть.

— На этот случай нам и выдали охрану для…

— Послушай, Реши, ты серьезно думаешь, что три солдата могут помочь нам отбиться от степняков?