Читаем Такеши Китано. Автобиография полностью

Если мне удалось состояться в киноиндустрии, то во многом благодаря тому, что я родился в довольно странной стране — в Японии. К примеру, на Западе, чтобы стать кинорежиссёром, каким бы талантливым ты ни был, нужно, просмотрев множество фильмов, отучиться в школе искусств, в то время как у нас можно вообще ничего не заканчивать. В качестве ведущего я только и делал, что развлекал народ. Я никогда не учился режиссуре, тем не менее уже много лет я продолжаю снимать. (В Японии фильм «Затойчи» шёл в 680 залах и собрал 455 миллионов зрителей.) Кроме того, я преподаю в Университете изящных искусств в Иокогаме. Такое возможно только в Японии.

Я пришёл в кино так же случайно, как появляются на свет. В возрасте 43 лет. Я бы не сказал, что кино было моей страстью. О существовании кинематографа и манги я узнал только лет в двенадцать-тринадцать. До этого возраста я и понятия не имел о подобных развлечениях. Родители запрещали мне и братьям смотреть кинофильмы, хотя в любом случае после войны их было немного в рабочем квартале Токио...

Могу сказать точно, что комедийное прошлое повлияло на все мои работы. Долгие годы я снимал фильмы, в которых перемешивал жанры, стараясь поднять на смех всё и вся. Как и прежде в моих скетчах, мне нравится сбивать с толку и появляться, когда люди меньше всего этого ожидают.

Сегодня меня в кино очаровывает возможность быть вне времени. За час, два, три, а иногда и за несколько минут, если речь о коротком метре, каждый фильм — вне зависимости от жанра — рассказывает маленькую историю, раскручивая её перед нами кадр за кадром. Я думаю, что благодаря некоторой синхронности между нашей жизнью и тем, что происходит на экране, кино и способно воплощать мечты.

В своих фильмах я стараюсь как можно проще показать время, каким видят его герои. Специфика кино позволяет раскрыть относительный характер происходящего. Можно сосредоточить внимание на какой-либо детали, снять под разными углами или во время диалога, сделать акцент на одном из говорящих. Мне нравится показывать субъективность происходящего.

Таким образом, когда я пишу сценарий, а затем приступаю к съёмкам, я чувствую себя артистом бунраку, традиционного японского театра, вдохновившего меня на фильм «Куклы». В «Такешизе» произошла метаморфоза. На экране куколка превращается в бабочку. Так и мои персонажи — меняются по ходу действия. По крайней мере, так я себе представляю.

Я стараюсь отойти от жанра, который предпочитал в начале карьеры. Многие друзья, критики и любители кино не перестают меня упрекать. Им нравились литры крови моих жестоких и меланхоличных детективов. Мои фанаты до сих пор цитируют мой первый фильм: «Жестокий полицейский». Даже если в моём следующем фильме насилия будет не меньше, в будущем я решил снимать не только боевики. Впрочем, я уже закончил съёмки нового фильма, который пока остаётся без названия. Хотя я уже и привык, что когда приступаю к съёмкам очередной картины, точного названия для неё у меня нет. Сценарий новой картины на бумаге называется «Пятнадцатый фильм Такеши».


«Жестокий полицейский» (1989)


Такеши Китано дебютировал в кино в качестве режиссёра остросюжетного фильма, напоминающего японский вариант «Грязного Гарри»: «Жестокий полицейский». Возможно, для того, чтобы расшевелить японский кинематограф, Китано без колебаний решается сыграть вне правил.

Перейти на страницу:

Все книги серии Book&Biography

Диана. Обреченная принцесса
Диана. Обреченная принцесса

В своей книге известный публицист и историк Дмитрий Медведев, автор книг «Черчилль. Частная жизнь» и «Тэтчер. Неизвестная Мэгги», поведает о Диане, принцессе Уэльской, одной из самых красивых и трагичных женщин последних десятилетий.Используя многочисленные источники, большинство из которых никогда не публиковались на русском языке, автор расскажет, какие тайны скрыты в детстве Дианы, как развивался ее роман с принцем Чарльзом и что послужило истинной причиной их развода, какие отношения сложились у принцессы с другими мужчинами и с кем она была готова создать новую семью, какую роль в ее жизни играли пресса и благотворительность. Также читателям предстоит увидеть последний день Дианы, споры о котором не утихают и по сей день.

Дмитрий Львович Медведев

Биографии и Мемуары / Документальное

Похожие книги

100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
Достоевский
Достоевский

"Достоевский таков, какова Россия, со всей ее тьмой и светом. И он - самый большой вклад России в духовную жизнь всего мира". Это слова Н.Бердяева, но с ними согласны и другие исследователи творчества великого писателя, открывшего в душе человека такие бездны добра и зла, каких не могла представить себе вся предшествующая мировая литература. В великих произведениях Достоевского в полной мере отражается его судьба - таинственная смерть отца, годы бедности и духовных исканий, каторга и солдатчина за участие в революционном кружке, трудное восхождение к славе, сделавшей его - как при жизни, так и посмертно - объектом, как восторженных похвал, так и ожесточенных нападок. Подробности жизни писателя, вплоть до самых неизвестных и "неудобных", в полной мере отражены в его новой биографии, принадлежащей перу Людмилы Сараскиной - известного историка литературы, автора пятнадцати книг, посвященных Достоевскому и его современникам.

Альфред Адлер , Леонид Петрович Гроссман , Людмила Ивановна Сараскина , Юлий Исаевич Айхенвальд , Юрий Иванович Селезнёв , Юрий Михайлович Агеев

Биографии и Мемуары / Критика / Литературоведение / Психология и психотерапия / Проза / Документальное