Читаем Такеши Китано. Автобиография полностью

Какая удача! Этот коротенький фильм только смонтировали, а Такеши Китано уже решил показать его у себя дома, в начале мая 2007 года, ещё до премьеры. Рядом с нами сидят его жена и десяток поклонников из Гундана. Все три минуты — ни слова, каждый наслаждается этим прекрасным моментом. Картина получилась очень удачной. Это душераздирающее посвящение киноплёнке, японская миниверсия «Нового кинотеатра „Парадизо"»[26], в которой выразилась вся любовь режиссёра к кино.


Мой трёхминутный фильм — это история про киносеанс, который никак не начнётся. Кажется, что он уже начался, мы думаем «ну все, поехали!», а потом — нет, в старой аппаратной ломается проектор... Уместить все моё видение кино в три минуты — это был своеобразный вызов. Когда французская газета «Монд» объявила, что я представлю на Каннском фестивале эту короткометражку, монтаж был почти завершён. Мы снимали этот фильм осенью, на природе, в пустынном уголке неподалёку от города Сидзуока и горы Фудзи. Я решил использовать очень старый, полуразвалившийся местный кинозал. Мы только слегка «облагородили» окрестности, чтобы они смотрелись немного живее. А оборудование для аппаратной подобрали очень древнее, ещё эпохи Тайсё (1911—1924).

Идея организаторов фестиваля предложить трём десяткам режиссёров со всего мира снять по одному короткому фильму про кино, на мой взгляд, была очень разумна. Потому что результат получился потрясающим. На уровне, достойном этого вызова. Лично я был очень счастлив, когда смотрел работы своих коллег. И я искренне радовался знакомству с ними. А некоторых из них я уже знал до этого. Кстати, мы отлично повеселились, поднимаясь по Каннской лестнице. Я вышагивал в хакама[27] и паясничал. Интересно, что тогда подумали французы об этом наряде. Те, кто меня знает, конечно, ничуть не удивились.


Не без некоторой гордости Китано взял несколько документов и стал вдумчиво, одно за другим, перечислять имена режиссёров, участвовавших в проекте:


Вы только посмотрите на этот список! «У каждого своё кино» снимали: грек Теодорос Ангелопулос, французы Оливье Ассайяс, Клод Лелуш и Раймон Депардон, поляк Роман Полански, немец Вим Вендерс, новозеландка Джейн Кэмпион (она была президентом Венецианского кинофестиваля, когда я получил там награду!), египтянин Юсеф Шахин, китайцы Чэнь Кайгэ, Вонг Карвай и Чжан Имоу, израильтянин Амос Гитай и палестинец Элия Сулейман, датчане Билле Аугуст и Ларс фон Триер, американцы Гас Ван Сент, Майкл Чимино и Дэвид Линч, итальянец Нанни Моретти, канадцы Дэвид Кроненберг и Атом Эгоян, братья Коэны из США, братья Дарденн из Бельгии, португалец Мануэль де Оливейра, тайваньцы Ху Сяо-Сьен и Цай Мин-Лянь, британец Кен Лоач, чилиец Рауль Руис, мексиканец Алехандро Гонсалес Иньярриту (молодой режиссёр фильма «Вавилон»), финн Аки Каурисмяки, Аббас Киаростами из Ирана, Андрей Кончаловский из России... Хорошая компания, правда? И всё это — большая киносемья...


12.

Дорамы


Перейти на страницу:

Все книги серии Book&Biography

Диана. Обреченная принцесса
Диана. Обреченная принцесса

В своей книге известный публицист и историк Дмитрий Медведев, автор книг «Черчилль. Частная жизнь» и «Тэтчер. Неизвестная Мэгги», поведает о Диане, принцессе Уэльской, одной из самых красивых и трагичных женщин последних десятилетий.Используя многочисленные источники, большинство из которых никогда не публиковались на русском языке, автор расскажет, какие тайны скрыты в детстве Дианы, как развивался ее роман с принцем Чарльзом и что послужило истинной причиной их развода, какие отношения сложились у принцессы с другими мужчинами и с кем она была готова создать новую семью, какую роль в ее жизни играли пресса и благотворительность. Также читателям предстоит увидеть последний день Дианы, споры о котором не утихают и по сей день.

Дмитрий Львович Медведев

Биографии и Мемуары / Документальное

Похожие книги

100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
Достоевский
Достоевский

"Достоевский таков, какова Россия, со всей ее тьмой и светом. И он - самый большой вклад России в духовную жизнь всего мира". Это слова Н.Бердяева, но с ними согласны и другие исследователи творчества великого писателя, открывшего в душе человека такие бездны добра и зла, каких не могла представить себе вся предшествующая мировая литература. В великих произведениях Достоевского в полной мере отражается его судьба - таинственная смерть отца, годы бедности и духовных исканий, каторга и солдатчина за участие в революционном кружке, трудное восхождение к славе, сделавшей его - как при жизни, так и посмертно - объектом, как восторженных похвал, так и ожесточенных нападок. Подробности жизни писателя, вплоть до самых неизвестных и "неудобных", в полной мере отражены в его новой биографии, принадлежащей перу Людмилы Сараскиной - известного историка литературы, автора пятнадцати книг, посвященных Достоевскому и его современникам.

Альфред Адлер , Леонид Петрович Гроссман , Людмила Ивановна Сараскина , Юлий Исаевич Айхенвальд , Юрий Иванович Селезнёв , Юрий Михайлович Агеев

Биографии и Мемуары / Критика / Литературоведение / Психология и психотерапия / Проза / Документальное