Такеси Ковач

— Разумеется, — было бы странно, если бы не знала: Протекторат не так часто получал по морде, так что, когда это случалось, новости разлетались быстро, даже и на межгалактические расстояния. — Ты там был?

Я кивнул.

— Я слышала, что все погибли в результате вирусной атаки.

— Не совсем так. Вся вторая волна, да. Вирус запустили слишком поздно, чтобы накрыть первый плацдарм, но какая-то его часть просочилась через коммуникационную сеть и поджарила бо́льшую часть оставшихся. Мне повезло. Мой коммуникатор был неисправен.

— Ты потерял товарищей?

— Да.

— И подал в отставку?

Я покачал головой:

— Был списан по инвалидности. Психопрофиль показал непригодность к службе в Корпусе.

— Ты же сказал, что твой коммуникатор…

— От вирусной атаки я не пострадал, меня вывело из строя то, что случилось после, — я говорил медленно, стараясь не растревожить осевшую в глубине горечь. — Была назначена следственная комиссия — об этом ты, должно быть, тоже слышала.

— Они предъявили обвинение Верховному командованию, так?

— Ну да, и обвинение продержалось минут десять. После чего дело закрыли. Вот примерно тогда я и стал не годен к службе в Корпусе. Можно сказать, у меня произошел кризис веры.

— Очень трогательно. — Вспышка гнева израсходовала силы Вардани, ярость в ее голосе внезапно сменилась усталостью. — Жалко, что он недолго продлился, да?

— Я больше не работаю на Протекторат, Таня.

Она кивнула на мой китель:

— Эта униформа говорит об обратном.

— Эта униформа, — я прикоснулся к черной ткани и поморщился, — исключительно временное явление.

— Не думаю, Ковач.

— На Шнайдере такая же, — напомнил я.

— Шнайдер… — его имя неуверенно слетело с ее губ. О том, что его зовут не Мендель, она определенно услышала впервые. — Засранец твой Шнайдер.

Я повернул голову в сторону шаттла. Грохот, доносившийся оттуда, явно был неоправданно громким. Методы, которыми я вывел Вардани из ступора, Шнайдер воспринял довольно болезненно; еще меньший восторг вызвала у него просьба оставить нас у костра наедине.

— Вот как? Я считал, что вы с ним…

— Ну… — с минуту она молча смотрела на огонь. — Он привлекательный засранец.

— Ты знала его до раскопок?

Она покачала головой:

— До раскопок никто никого не знал. Обычно просто получаешь назначение и надеешься на лучшее.

— И ты получила назначение в Дангрек? — спросил я небрежно.

— Нет, — она поежилась, словно от холода. — Я мастер Гильдии. Могла остаться на равнине, если бы захотела. Я сама выбрала Дангрек. Остальные в команде были скребунами, которым выбирать не приходилось. В причины моего прихода они не поверили, но были молоды и полны энтузиазма. Наверно, подумали, что даже раскопки в компании эксцентрика лучше, чем никаких раскопок.

— А что у тебя были за причины?

Наступила долгая пауза, во время которой я мысленно проклинал себя за оплошность. Мой интерес был искренним: о Гильдии археологов я знал только по популярным изданиям, пересказывающим основные моменты ее истории и нечастые успехи. Мне не доводилось встречать мастера Гильдии прежде, а то, что смог сообщить о раскопках Шнайдер, по всей очевидности, он почерпнул из постельных разговоров с Вардани и переврал из-за поверхностности собственных знаний. Мне хотелось услышать полную версию. Но если Таня Вардани чего-то и успела хлебнуть с избытком во время своего заключения, то это допросов. Даже та крохотная толика настойчивости, что проступила в моем голосе, должна была подействовать на нее как разорвавшаяся бомба-«мародер».

Пока я соображал, как бы половчее прервать наступившую паузу, Таня заговорила сама. Голос ее при этом дрожал лишь самую малость:

— Ты хочешь добраться до корабля? Менде… — она запнулась. — Шнайдер тебе о нем рассказал?

— Да, но рассказ был довольно невнятный. Вы что, знали, что он там окажется?

— Не то чтобы знали. Но обнаружив, не удивились. Рано или поздно такое должно было случиться. Тебе доводилось читать Вычинского?

— Доводилось о нем слышать. Теория центров, верно?

Она натянуто улыбнулась: