...Таки-да!

- Вот я и говорю, что это идиет. Ему и так, и этак, а он ни в какую. Представляете, Баранец, я с ним говорил, как с родным сыном: «Ростик, хочешь медовый месяц где только скажешь, хоть на Майями у Семы с Маразлиевской - сделаем, пока папа жив», - а этот сволочь и слушать не хочет. Представляете, я говорю ему, как дорогому собственному ребенку: «Придурок, там поставили поперек дороги эти каменные чашки, чтобы машины не воняли на театр. И эти чашки не сдвинет ни один трактор, даже если купить всю милицию города». Их таки да никто и ничто не сдвинет. Баранец, между нами, я звонил в обком. И не только туда. Теперь вся надежда на вас.

- Я все сделаю, - закатил белки за зрачками Баранец. - Я позвоню вам, Лисовский. Я зайду к вам, только идите, мне нужно действовать. Срочно. Когда свадьба?

- Через неделю. Но этот идиет орет, что если он не подъедет мимо театра к ЗАГСу, то моя дочь сможет увидеть его только на Доске почета Коминтерновского района. Я сойду с ума...

- Я все сделаю, - заскрежетал зубами Павел Петрович, широко распахивая дверь.

Через три дня Баранец заглянул в квартиру Лисовского. Дверь открыл мужчина с пышными усами и обрадовался появлению Баранца так, словно тот принес ему заграничный паспорт.

- Захади дарагой, - приветствовал мужчина Павла Петровича, - хазяин рад будэт, гост в дом - радост в дом.

- Акцент пережимаешь, - посоветовал Баранец, - и усы слишком пышные.

- Сделаем, папаша, - согласился мужчина и добавил: - А вот и хозяин, не буду вам мешать.

- Все в порядке! - быстро бросил Баранец, чтобы Лисовский не успел открыть рот, и тут же спросил: - Это тамада?

- Дублер, - радостно ответил Лисовский, - вторые сутки репетируют. Как вам это удалось?

Баранец загадочно улыбнулся, и Лисовский понял, что задал бестактный вопрос, потому что коммерческие тайны всегда были секретнее военных.

Чтобы Лисовский не успел открыть рот снова, Павел Петрович спросил:

- Можно посмотреть, как ребята репетируют?

- Конечно, конечно, - засуетился Станислав Леопольдович.

Одна из комнат квартиры представляла собой нечто среднее между антикварной лавкой и винным складом. На кушетке в свободном углу лежал мужчина с пышными настоящими усами и внимательно следил за действиями другого мужчины, который успел приклеить усы на два размера меньше.

- ...Патом будэт Ризо... - не обращал внимание на вошедших мужчина с пышными усами, сверяясь с какой-то бумажкой. - Давай, дарагой...

Мужчина с пышными усами поменьше поднял рог, окованный мельхиором под серебро, и сказал:

- А тэпэр випьем за нашего гостя Ризо. И нэ потому, что он приехал суда на «волво», ми тоже нэ пэшком ходим. И нэ потому, что у дорогого Ризо троэтажный особняк - ми тоже нэ в канурэ живем. И нэ потому, что у Ризо красавэца-жена, ми тоже этым не обдэлэны. А потому что Ризо стал пэрвым сэкретарсм гаркома нэ будучи членам партии.

- В слове «трехэтажный» ашипка, - грустно поведал мужчина с настоящими усами. - Валька, западло так слова учить, в натуре. Тебе же человек бабки платит!

- Тяжело в учении, легко на поминках, - заметил Баранец.

- А на свадьбе еще легче, - поддержал компаньона радостный Лисовский.

Выйдя в коридор, он зашептал на ухо Баранцу:

- Ростик, этот идиет, за платьем поехал. Спекулянты обнаглели, триста долларов дерут за посылочное. Кстати, еще раз вам спасибо, Баранец. Сколько я вам должен?

- Не мне, а людям, - подчеркнул Павел Петрович, - разве с компаньонов берут деньги за услуги? С вас пятьдесят тысяч.

- Пятьдесят тысяч! - прижал две ладони к одной половине груди Лисовский, - да за эти деньги я сам на десять минут перенесу эти чашки...

- Еще не поздно переиграть, если вам дорого... - строго сказал Баранец.

- Что вы, - энергично замахал верхними конечностями Лисовский, словно впервые в жизни решил занятым физкультурой, - я на все согласен. Деньги сейчас?

- Лисовский, вы же знаете, что люди берут деньги только после дела, - укоризненно покачал головой Баранец и добавил: - Чтобы вы были спокойны за десять минут, так этих чашек у театра не будет два дня.

В день свадьбы Лисовский прибыл с утра пораньше к оперному и убедился: Баранец сдержал слово. Все каменные чаши испарились, словно по мановению волшебной палочки. Более того, выцветшую за ненадобностью осевую линию дорожной разметки навели свежей краской. Лисовский окончательно успокоился по поводу семейного счастья своей дочери.

На следующий день после пышной свадьбы, за которую даже говорили в Одессе, в квартире Баранца зазвонил телефон.

- Дядя Паша, - благодарил Павла Петровича новобрачный, - спасибо за подарок.

- И тебе спасибо, Ростик, - ответил Баранец.

Вечером, гуляя у дома, Баранец все время улыбался.

Ему наконец-то удалось сквитаться с Лисовским за его выходку с туалетной водой сирийского разлива. Приятные ощущения несколько развеяло появление Станислава Леопольдовича.

- Это ваши штучки, Баранец, - разбрызгивая слюну без помощи кефира, говорил Лисовский, - теперь я все понимаю...