Такие дела

- Опасения понимаю, глупых слов не слышал. Те, кто будет с нами расплачиваться, они ведь серьезные люди и понимают, что если вы пропали прямо с трассы, значит тому есть причины. И если вы живы-здоровы, значит сдадите их, как и они бы сдали в подобной ситуации. Они же понимают ваши альтернативы? Понимают. Так что колитесь смело, молодые люди, не торгуйтесь и не задерживайте наш бизнес пустыми отговорками, меня работа ждет. Хватит того, что я из-за вас завтрака лишился. Чистосердечные признания вываливайте прямо на бумагу. Если надо будет дополнительно отмазывать вас перед вашими заказчиками, подтвердим вашу стойкость аккуратными побоями. Я приду вечером и предупреждаю: не хотел бы на вас сердиться. Пока.

ГЛАВА 8

Сделка с преступниками и преступная сделка - суть очень разные понятия, но мне доводилось совершать и то, и другое. Впрочем, если это позволено, скажем, Председателю Правительства всея страны или даже ее Президенту, то нам, простым смертным, о чем, казалось бы, беспокоиться в таких случаях? Разве только о том, чтобы "компетентные органы" за седалище не взяли... Власть, правда, пытается объяснить мне разницу... Де, мол, если какая-нибудь металлургическая отрасль одним махом, безо всяких там ваучеров, но с одобрения правительства задарма переходит в частные желудки, то такая преступная сделка не подпадает под карающий меч этих самых органов, поскольку именуется приватизацией. Если премьер на "ты" беседует с отморозком, захватывающим больницы с заложниками, то это не сделка с преступником, как мог бы счесть наивный телезритель, а защита жизни и здоровья граждан страны...

Да, есть разница, но только я ее вижу иначе. Они, наверху, рассчитывают так и прожить безнаказанными, считая, что сами законы хороши, но не про них писаны, а я считаю, что плохи те законы, что позволяют... да прямо толкают на преступления, но эти законы про меня писаны и, если я их нарушу (на пользу делу ли, из иных ли каких благих намерений), то должен быть готов ответить за нарушение. Я готов, поскольку нарушал, но сам с повинной не пойду, потому что виновным себя не считаю.

Вот Серега Воронин попал под удар гражданина Капо. Встань, РУБОП, на защиту своего гражданина, арестуй, предотврати, защити! Нет, у РУБОПа есть дела поважнее, тем более, что господин Воронин в состоянии проплатить за свою защиту. Да, да... Да! Он-то в состоянии, но мы, я, частные структуры обеспечить эту самую защиту, будучи обряженными в белые лайковые перчатки и белый же смокинг, с красной орхидеей в петлице, не можем. Поставь хоть взвод спецназовцев ему в телохранители - все равно пристрелят, если захотят. Поэтому аксиома и первое, самое главное правило нашей профессии: предотвратить.

90 % "случаев" можно и должно избежать на предварительной стадии, когда снайперские винтовки еще в чехлах, а будильник к адскому механизму не подсоединен. Вот здесь мы лишены законных прав, которые принадлежат прокуратуре, следственному, убойному отделу, участковому и т. п. Прав лишены, а к нам люди обращаются, как за последней надеждой.

А я - что я? Поехал в ресторан "Доброе утро", на встречу, с четкой и ясной целью: предотвратить. Как спросите вы? А вот так: договариваться, сделку с преступником заключать.

Наши заказчики по "транспортному" делу захотели, как водится, сами назначить и получить сумму ущерба с "крадунов" и тех, кто за ними стоит. Это закономерное и справедливое желание, поскольку наши услуги им в копеечку влетели (хотя, по результатам, принесли им выгоду, с затратами несоизмеримую), но и наше желание поучаствовать в распределении сверхприбылей также можно понять: дополнительные деньги никогда и никому не мешали, а козыри - в наших руках. Мы обладали всей полнотой информации, мы лучше всех представляли, на какую сумму компенсации можно рассчитывать, у нас в руках, прямо и фигурально, находились основные рычаги воздействия... Одним словом, переговоры стали как бы трехсторонними: потерпевшая сторона, они же заказчики наши, виновная сторона, включая непосредственных исполнителей на трассе и их "заказчиков", и мы, охранники, так сказать, защитники и дознаватели.