Такие как мы

— Ты, что думаешь, все бабы дуры? Нет, Верка, это ты дура. Ты оказала неподчинение главе рода, в присутствии простых жителей. Завтра они начнут делать то же самое.

— Они не смогут…

— Почему? Раз тебе можно, почему им нельзя? Или ты из другой глины вылеплена? Нет, Верка, они будут смотреть на тебя, и повторять за тобой. Ваши помощницы уже сели вам на шею. Завтра вы будете работать, а они вас подгонять. Ева, ты глазки не отводи. Кто у вас в артели командует, ты или Катька? Почему я должен был её убеждать, что завтра надо дать двух девчонок для Веры?

— Я не мочь. Я крыша плести…

— Вот. Ты с Ольгой на крыше, а Катька с девчонками по всему Ауруму без дела гуляют.

— Они не слушать….

— А ремень на что? Не можешь сама, Ольге скажи. Ольга не сможет, меня или Немо позови, мы решим вашу проблему. Но лучше вам самим это сделать. Уважения больше будет.

Хлопнула входная дверь, и появился Лёнька с обалдевшей Олесей.

— Вер, спроси у неё, она ела?

Верка перевела, и Олеся утвердительно кивнула головой.

— Скажи ей, чтобы на диване подождала.

Олеся, с опаской посмотрела на диван, и села на самый краешек. Дикий народ, мебели боится.

— Ладно, сейчас ужинаем, а вы думаете, что вы за день натворили и чем помогли Ауруму? Верка накрывай.

Ужинали мы в полной тишине. Не было, шушуканий сопровождавших общее застолье, смешков, и женских ужимок. Даже стулья не ёрзали по полу, как бывало раньше. Тишина полная. Нет, не совсем. Слышно как ложки о тарелки звенят и хруст работающих челюстей. Да Олеся начала ёрзать на диване.

— Так, барышни, — я обвёл взглядом своих жён, — а теперь марш на второй этаж, Олеся вас осматривать будет.

Надька с Танькой недоумённо переглянулись, но помня мои слова, перечить при Олесе не стали, и покинув стол, отправились наверх.

Пятнадцать минут, мы с Немо обсуждали дела его маленькой «армии», и его новые обязанности — полицейского надзирателя.

— Немо, ты, если увидишь, что наши девчонки не справляются со скво из твоего бывшего рода, помоги им. Всыпь батогов, штук десять, каждой. И нашим женщинам напоминай, что это они должны командовать, а не ими. А то, они всё время об этом забывают.

Немо, склонил голову в знак согласия и, сведя брови, показал кулак своим благоверным. Нет, ну это плагиат. У местных такого жеста я не замечал. Но, с другой стороны, я к этому и стремлюсь. Окружить себя людьми похожих на тех, с которыми я не увижусь никогда.

Через пятнадцать минут, Ева с Надькой вернулись обратно.

Отпустив Борьку с Лёнькой, я показал Олесе на освободившееся место.

— Рассказывай.

Верка перевела, и Олеся разразилась непонятной и очень длинной тирадой. Тьфу, на неё.

— Короче.

Вслушиваясь в то, что говорит лекарка, Верка улыбалась всё шире и шире и, не дослушав до конца бросилась обниматься к подруге… к подругам. На Еву и на Надю излилось море ласк.

— Верка, брось ерундой заниматься, переводи.

— Алекс, — начала Верка, — ты станешь папой… Два… — переводчица замялась, — двое… или двух?

— Что ты там бубнишь, говори чётче.

— Они беременны, — выпалила Верка и снова бросилась обниматься.

Фу, словно камень с плечь свалился… и тут же навалился обратно.

— Светка, Танька и Ольга… — я говорил почти шёпотом, боясь своих слов, — тоже вместе с Олесей прогуляйтесь наверх, и Дарью с собой возьмите.

В один миг, за столом наступила тишина. Верка слезла с Евиных коленей, на которых разместилась по простоте душевной, и села рядом с Немо и Дарьей.

Поименованные дамы, молча встали и, не говоря ни слова, поплелись наверх.

— Иди, — я указал Олесе глазами, вслед уходящим девушкам. Олеся кивнула, и застучала босыми пятками по ступенькам.

Итог осмотра был… это, с какой стороны посмотреть. С одной, просто замечательный итог. Все, кроме Светки беременны. С другой… какой кошмар. О том, что шесть человек в скором времени уйдут в «декрет», я не говорю. А как потом быть с наследниками? Тьфу, тьфу, тьфу… чтобы все выжили. Кого из них считать законными, а кого нет?

Правил на Обновке, в этом вопросе никаких нет. Это упрощает дело, всегда можно признать законными всех, не зависимо от того, родились в браке или вне его. Нужен закон, о котором я всё время говорю, но так и не написал, ни строчки.

— Спасибо Олесь, можешь взять себе со стола что ни будь, за работу, и иди, отдыхай.

— Надька… — Надька находилась в каком-то непонятном мне состоянии, ни то радости, ни то горя, и была погружена в себя. — Вер, переведи. И на счёт угощения не забудь.

— Теперь, дамы и господа, разговор у нас будет более серьёзный, чем раньше, — продолжил я разговор, когда за отоварившейся Олесей закрылась дверь.

Нервное возбуждение, от предстоящих грандиозных задач, настолько охватило меня, что очень захотелось сбегать до ветра. Вскочив с места, я стал ходить взад вперёд и думать, с чего начать.

— Верка, ты помнишь наш разговор?

Маленькая девочка сморщила лобик.

— Плохо, — созналась Верка в содеянном, — я тогда ничего не поняла.