Такие трудные чудеса

Мама стремительно поставила мисочку с водой на пол и, всплеснув руками, подлетела к сыну.

– Дай! Дай, посмотрю! – она схватила Димкину голову ладонями за виски и, повернув его к свету, стала всматриваться в опухшую, затекавшую сизым синяком глазницу.

– Ну, точно! – продолжила она очень обеспокоено. – Вот оно, место укуса, под самым глазом! Это ведь очень опасно! А вдруг аллергия? А вдруг отек Квинке? Может, его в больницу? – и она поглядела на деда тревожно-вопросительным взглядом.

Дед, не переменяя позы, вновь скосил глаз на внука и спросил:

– Э-э-э… Молодой человек! А когда с вами произошло сие прискорбное событие? Как давно?

– Минут десять назад… – сообщил Димка.

– Э-э-э… А вы убеждены, молодой человек, что это была именно оса, а не пчела?

– Так, деда! Я же ее дохлую… ну, почти дохлую видел!

– Ну, в таком случае, – обращаясь теперь к Димкиной маме, заключил дед, – поезд уже ушел. Э-э-э… В смысле, он и не приходил. Это в основном на пчелиный яд такая реакция случается. Кроме того, она развивается почти мгновенно. Если бы что-то такое имело место, то нашего Димона уже раздуло бы, как дирижабль!

– Господи! Какие ужасы вы говорите! – воскликнула мама, однако, по ее тону чувствовалось, что она начала успокаиваться.

Мнения деда пользовались у мамы авторитетом. Все-таки он был доцентом. Хотя и кафедры математики, а не медицины, но – доцентом же!

– Так вы думаете, – на всякий случай еще раз уточнила она у деда, – к врачу точно не нужно?

– Абсолютно! – отрезал дед.

– Кстати, Димка! – вдруг вспомнила о новой заботе мама. – Где это ты разгуливал столько времени? Часа четыре, если не больше. Давно обедать пора. Я уже волноваться начала! Звоню тебе на телефон, а он не отвечает. Отключен! Что я думать должна?

– Ой, мам! Да я его просто зарядить забыл! Аккумулятор сел!

– Бестолочь! – резюмировала мама, самым наимягчайшим тоном, какой имела в запасе, и ласково шлепнула сына ладонью по лбу. – А я тут с ума сходи!

Она усадила Димку на то самое место на диване, в ногах у деда, где еще недавно сидела сама, и вручила ему еще одно намоченное в воде полотенце, настрого приказав держать его прижатым к опухшему глазу.

– Потом зеленкой обработаем! – пообещала она и отправилась на кухню собирать обед.

Пройдя несколько шагов, она обернулась, окинула командирским оком представшую ее глазам картину и, удовлетворенно произнеся: «Лазарет!» – скрылась за углом.

* * *

– Деда! А, деда! Правда, а кто тебе нос разбил? – поинтересовался Димка, глядя на Дмитрия Сергеевича по-кутузовски, одним глазом.

– Я, мой дорогой внук, – велеречиво ответствовал дед из-под мокрого полотенца, – достиг того почтенного возраста, когда могу позволить себе пролитие крови из собственного носа без предварительного получения по морде.

Да. Дмитрий Сергеевич излагать умел. Много лет тренировался на студентах.

– Давление, наверное, скакануло, – продолжил он значительно проще, – вот и потекло. Прямо здесь уже, когда из машины вылезал. Жара, понимаешь, в этом июне июльская какая-то. Чувствую себя – не очень…

– А в детстве ты дрался? – приставал настырный внук.

– Ну, было, конечно… Не часто.

– А в лагере?

– Что в лагере? В каком еще лагере?

– Ну, в пионерском, в «Звездочке». Его еще потом переименовали в честь Терешковой. Которая в космос летала.

– Переименовали, говоришь? – засомневался вроде дед, а потом спохватился. – Ах, ну да, ну да! Действительно, помню… Было такое. А ты откуда знаешь?

Димка было стушевался, поняв что сказал что-то лишнее, но быстро сообразил и соврал совершенно искренно, как это умеют делать только десятилетние мальчишки:

– Да ты мне сам рассказывал! А то откуда бы мне знать? Дед на пару секунд приподнял полотенце с переносицы, подозрительно глянул на внука, но вынужден был согласиться:

– М-да… Действительно. Откуда бы? Эх! Что с памятью делается!

Пройдя этот неожиданный поворот, Димка снова вырулил разговор на интересовавшую его тему:

– Ну, деда! Так дрался ты в пионерском лагере?

– Ну, дрался, наверное… Кто же в детстве не дерется?

– А вот тот день, когда Терешкова в космос полетела, ты помнишь?

Дед снова оторвал уже почти высохшее полотенце от лица, с изумлением поглядел на Димку, но, по своему обыкновению, не посчитал возможным оставить вопрос представителя младшего поколения без ответа.

– Смутно, Димка, смутно… Я, кажется, как раз в лагере был… Точно! В лагере! Еще помню, линейка вроде была… Радовались все…

– А именно в этот день – дрался? – прервал Димка дедов заплыв по волнам ветеранской памяти.

Тут Дмитрий Сергеевич даже несколько ошалел. Он окончательно отбросил полотенце на сиденье ближайшего стула, выдернул из-за Димкиной спины ноги, сел на диване, упершись руками в колени и, в довершение всего, потряс головой, как будто отгонял надоевшую муху.

– Ну и задачки ты мне ставишь, любезный внук! Это-то тебе зачем, скажи мне, ради всего святого! Ну, как ты думаешь? Могу я все помнить?

– Ну, дедунечка! Ну, любименький! – взмолился Димка. – Ну, вспомни, пожалуйста! Ну, мне очень нужно! Очень, очень, очень!