Таких щадить нельзя (Худ. С. Марфин)

— Смотри, Ванюша, не забудь, — прощаясь, еще раз напомнил Сафаров.

— Не забуду, — пообедал Голубкин. — А ведь я, дядя Рашид, слышал, что вы уже давно на пенсии.

— Как же, конечно, — невесело усмехнулся старый рабочий. — Уже третий год в старики зачислили. Пенсия идет, да дома сидеть неохота. Сидеть будешь — старость скоро одолеет. Вот я и пошел в ФЗО. На заводе тяжело, а здесь справляюсь, не жалуются.

— Лучший наш мастер, любимец ребят, — с гордостью ответил Гаранин, пожимая на прощание руку Голубкину.

— Да, чуть не забыл, — спохватился Голубкин. — Кто же вам успел сообщить о Клебанове?

— Его квартирная хозяйка. Очень конспиративная старушка оказалась, — усмехнулся Гаранин. — Я, говорит, никого не видела, ни с кем не говорила, никому ничего не рассказывала, а доподлинно знаю, что моего жильца Диму бандиты убили.

Проводив гостей, Голубкин вызвал к себе Кретова и Кариева.

— Подведем итоги вчерашней операции, — предложил он, когда оба офицера вошли в кабинет и заняли свои места. Кариев после слов полковника густо покраснел, но Голубкин, не заметив этого, продолжал: — Хотя в основном засада была организована правильно, все же мы допустили гибель двух налетчиков. Государство потеряло двух молодых граждан, которые, хотя и встали на путь преступности, но, понеся заслуженное наказание, могли исправиться и стать полезными членами общества. То, что Клебанов и Зарифов погибли не от наших пуль, а от пуль своего же единомышленника, не играет роли. Мы были обязаны не допустить этой расправы. Товарищ Кариев, в чем мы допустили промах?

Красный, как кумач, Кариев встал, но Голубкин жестом руки усадил его обратно.

— Говорите сидя.

— Виноваты не мы, а я, — горячо заговорил Кариев. — Я много думал, товарищ полковник, и теперь вижу свои ошибки. Их три.

— Вот как, даже целых три, — одобрительно усмехнулся полковник. — Какая же первая?

— Первая моя ошибка — я далеко поставил засаду во дворе шестнадцатого дома. Она стояла у других ворот, ведущих со двора на параллельную базару улицу.

— Правильно, — согласился Голубкин. — А вторая?

— Вторая ошибка та, что я стремщика за старика принял и не велел его брать, пока налетчики не проломают крышу и не спустятся в магазин.

— Хорош старик, — рассмеялся Кретов. — Через двухметровую стену, как горный козел, сиганул.

— Надо было не ждать, а сразу брать стремщика, — закончил Кариев.

— И это правильно. А третья?

— Третья, это когда Ястребов на чердаке фонарик включил и осветил засаду. Стремщик нас сразу увидел. Я виноват потому, что должен был лучше готовить людей к засаде.

— Правильно, — снова одобрил Голубкин. — Ну как, товарищ Кариев, просто ли вы установили для себя свои ошибки или разобрались в них, поняли, что мы не можем, не имеем права ошибаться? Прочувствовали ли вы глубоко то, что произошло вчера?

— Товарищ полковник! — взмолился Кариев. Спокойный голос Голубкина пугал его. Легче было бы, если бы полковник накричал на него, отругал или понизил в должности, только не говорил бы так спокойно. Молодому лейтенанту казалось, что за этим спокойствием кроется уже продуманное и окончательно принятое решение о непригодности его, Кариева, для работы в уголовном розыске. — Товарищ полковник! — повторил он, — все понял! Все время думаю об этом. Больше таких ошибок никогда не сделаю!

— Будем надеяться, что это так и будет, — пристально глядя в лицо взволнованного лейтенанта, сказал Голубкин. — Я лично считаю, что из молодых сотрудников вы наиболее способный. Поэтому вам и доверили возглавить опергруппу в такой важной операции, поэтому с вас и спрашиваем. Нам, товарищ Кариев, ошибаться никак нельзя. Наши ошибки всегда приводят к трагическим последствиям. Крепко запомните это. А теперь, товарищи, сделаем выводы из того, что нам дала прошедшая ночь. Идентичность оттисков автомобильной покрышки дает нам право сделать вывод, что одна и та же машина привозила в «Счастливое» убийц Лобова и грабителей к магазину Ювелирторга. Но это совсем не означает, что убийцы Лобова и бандиты, застреленные прошлой ночью, одни и те же люди. Вернее, мы не имеем права сделать вывод, что сегодня ночью убийцы Лобова получили по заслугам, и на этом успокоиться. Ценные показания нам могли бы дать два человека — шофер машины с приметной покрышкой и бандит, застреливший Зарифова и Клебанова.

— Но, может быть, шофер и стрелял, — заметил Кариев.

— Вполне возможно, что шофер и бандит, расправившийся со своими соучастниками, — одно и то же лицо, — одобрительно взглянув на Кариева, согласился Голубкин. — В этом случае зона поисков еще более сужается. Но ключ ко всему нам даст только машина. Что удалось узнать вам в автоинспекции, товарищ Кретов?

Майор вытащил из кармана покрытую записями бумажку и, заглядывая в нее, начал докладывать: