Такое вот кино

Я отвернулась от нового платья, прошла к окну и присела на широкий, обитый тканью подоконник. Сразу стало грустно, снова неловкие мысли, от которых неловко было в первую очередь мне самой. Оконную створку толкнула и та открылась, впуская в комнату запах недавно скошенной травы. Видимо, у Филинов, к приезду гостей газоны равняют. А пахнет, как в деревне, иллюзия свободы и простоты. За высокими заборами миллионных особняков. Проще не бывает...

- Наверное, ты думаешь, что меня бросает из крайности в крайность. От Вовки к Александру Емельянову.

- Если смотреть с этой точки зрения, то это определённо взлёт, и за тебя можно только порадоваться. И я радуюсь.

- Он ведь хороший, мам.

- Хороший, - согласилась она. После чего вздохнула. - Все они хорошие и при этом со своими тараканами в голове. У твоего папы, кстати, их было немало.

Я лицо рукой закрыла, защищаясь от слов матери, и рассмеялась.

- Не хочу этого знать.

- А вот зря, зря! Вы никогда меня не слушаете, когда дело касается вашего драгоценного папочки. Вот родила двух дочек, а даже поговорить не с кем.

- О папе? Боже упаси, мама. Для этого у тебя есть подруги.

- Они уже не в том возрасте, слишком устали из своих домов тараканов разгонять.

Я заинтересовалась.

- И что, успешно?

- А то сама не знаешь, у кого успешно, а у кого нет! Так что, слушай мать, я двадцать семь лет в браке. С меня можно брать пример. А вы с Дашкой обе делать этого не торопитесь. Только смеяться и руками махать.

- Я буду брать, мам, - пообещала я. - Видишь, я звоню и спрашиваю совета.

- Даша тоже звонила.

- Что, совета спрашивала?

- Да нет, делилась новостями. Твой Емельянов молодец.

Я зло отогнала пчелу, хотя, обычно убегала от них в другую комнату и закрывала дверь.

- Она уже похвасталась?

- Она рада, Таня.

- Мама, эта радость преждевременная. Ещё даже проб не было, а Дашка, наверняка, уже представляет, как будет смотреться на обложке миланского "Вог"! В конце концов, это всего лишь реклама провинциального ресторана! - закончила я на выдохе, сама не поверив, что произнесла это. Пришлось едва ли не прощения просить, выслушать просьбу матери быть терпимее к сестре, да она ещё и Сашкины слова повторила о том, что Даше просто необходимо дать шанс. Чтобы она в себя поверила. Не знаю, но по моему мнению, у Дашки с самомнением и без того полный порядок.

И, вообще, почему все модели худые, как Дашка? Высоченные, длинноногие, с отрепетированной улыбкой. Мне вот моделью, в общепринятом смысле, никогда не стать. Но кто сказал, что это плохо? У нас с сестрой видимая разница в два размера, и во всём остальном мы полные противоположности, будто мы дочери разных родителей, честное слово. Но всё дело в том, что я пошла в родню отца, а Дашка в маму и её родственников. Высоких, поджарых и грациозных, а мне посчастливилось стать... кхм, сладкой девочкой. Папа мне это с самого детства говорит. Аппетитная блондинка, с ямочками на щеках и открытой улыбкой. Конечно, Емельянов от себя ещё добавлял про красивую грудь, про крутые бёдра и родинку на бедре. Однажды, когда он в очередной раз увлёкся обсуждением моих лучших, по его мнению, качеств, я не удержалась и спросила:

- А ты выше моей груди взгляд когда-нибудь поднимаешь? Какого цвета у меня глаза?

Сашка тогда откровенно скривился.

- Как тебе не стыдно, а? Что бы я да не смотрел? Я тебя всю люблю, целиком. Булочка моя.

Мужики странные существа, как можно верить в то, что девушка с радостью воспримет, если её назовут "булочкой"?

Но ноги у меня такие же длинные, как и у сестры, и блондинка я натуральная, не подкрашиваюсь, как некоторые... но это Дашкина тайна. И талия у меня тонкая, а вот размеру моей груди сестра тайно завидует. Это я тоже знаю. Я, вообще, кучу всяких её тайн знаю, она же моя сестра, и я их, заметьте, храню. А вот Дашка без умолку болтает обо всём, что становится ей известно. Но о чём это я?

О том, что новое платье на мне сидело, так, что я сама засмотрелась. Крутилась перед зеркалом в спальне, и насмотреться на себя не могла. А уж когда на каблуки встала... Глубокий синий цвет, вырез смелый, но при этом не провокационный и уж точно не безобразный, всё, что должно быть прикрыто, от чужих глаз спрятано. От талии расходилось несколькими складками, подчёркивая фигуру. На шею жемчуг, подарок Емельянова, который мы с Никой уже успели обсудить, на запястье золотые часики, но самое интересное открывалось, стоило немного приподнять подол платья, и показывалась ажурная резинка французского чулка. Эту деталь я Сашке и продемонстрировала, когда он в спальню вошёл. Точнее, даже не вошёл, остановился в дверях, меня разглядывая, а на губах расползлась улыбка.

- Ого.

Я подол отпустила, а руку упёрла в бок.

- Что "ого". Я старалась, а тебе кроме "ого" сказать нечего?

- В том-то и дело, что нечего. - Он подошёл поближе, окинул меня ещё одним горящим взглядом, после чего протянул руки и притянул меня к себе. - Танька, красота.

Я довольно улыбнулась, обняла его за шею, ответила на поцелуй, а после того, как Емельянов со смехом спросил:

- Сколько мне это стоило? - стукнула его по плечу.