Такой был план

Я вернула звонок, который перед этим поставила на удержание:

– Арина, ты еще здесь? Так и вот, они не будут доводить дело до суда, потому что неизбежно проиграют.

– И сколько ты запросила?

– Шесть окладов.

– Шесть окладов?

– Это еще мало. Они заплатили бы больше при проверке трудовой инспекции. Там наверняка еще нарушений нароют. И выкатят нехилый штраф.

– Обалдеть.

– Поговори с девочками, не молчите. Вас так и будут попирать, пока вы безропотно делаете всё, что велят. Марина Викторовна самодурствует, лютует, и вряд ли остановится, пока не загонит всех, как лошадей, просто из рвения. Чтобы ее отметили, повысили, признали, подняли зарплату или вывесили ее фотографию на доску почета. Не знаю, чего она там хочет. Но хочет настолько сильно, что прет, как локомотив. Ее остановит, только если вышестоящим полетят неоднократные жалобы на Марину Викторовну от ее подчиненных, и Марине Викторовне придется объясняться перед головным офисом. Только так.

– Ну, не знаю. У нас смелости не хватит. Мы же можем потерять работу.

– Да, я знаю. Боитесь. Ну как знаете, Арин. Всё же подумайте. Удачи вам, берегите себя.

Не успела я нажать на кнопку отключения вызова, как позвонил Дима:

– Что у вас там произошло с Катей?

– Она тебе звонила?

– Она в ярости. Я мало что понял, уловил только, что ты взяла деньги на обследование у какого-то практически незнакомого мужчины. Зачем, Диан? Я же дал тебе деньги.

– Потребовалось сдать дополнительные анализы, и я не стала уже у вас спрашивать, раз вы с Катей так реагируете. Будто я в чем-то провинилась, заболев. Вынуждена оправдываться за это. А с Никитой случайно вышло, я спросила-то шуткой, а он внезапно отозвался. Что такого-то? Катя остынет, не переживай. У нее просто истерика по поводу – быть обязанной. Кстати, Дим. Ты знал, что около девяносто процентов людей не решаются заявить о нарушениях законодательства со стороны работодателей из-за страха потерять работу? Чем не тема для твоей передачи?

– Я не определяю темы для передачи, я просто ведущий. К тому же, у нас другая тематика – проблемы в семьях. В нарушения трудового законодательства студия не полезет. Могу написать в свой блог, опиши ситуацию поподробней. И ссылки на исследования с цифрами не из твоей головы. Я подумаю. Теперь к нашим баранам. Напиши его номер телефона и сумму, Диан. Никиты этого. Я перечислю и ему, и тебе, сколько нужно. И помирись с Катей, она переживает. Хорошо? Будь умницей.

– Хорошо. Пока, Дим.

Я скинула Диме карточку контакта Никиты и написала сумму.

Потом открыла дверь Мише, который звонил уже третью минуту, прошла на кухню и села чистить картошку к ужину, рассказывая Мише о впечатлениях дня:

– Они боятся бороться за свои права и будут помалкивать до последнего. Арина мне так и сказала: можно же потерять работу. Ну да, можно. Лучше уж выматываться каждую смену и терпеть истерики и оскорбления Марины Викторовны, а потом оставаться на три часа после смены повыматываться еще. Ты бы слышал, как она разговаривает. Марина Викторовна. Не только со мной, со всеми. Как с крепостными, Миш. Как со своей собственностью.

Нарезая овощи для салата, говорила:

– И Димка туда же: в законодательство мы не полезем. А кто тогда? Я и мне подобные – крайне полезные члены общества, мы подсвечиваем тревожные ситуации, можем показать пример сопротивления, поднять вопрос, но примера одиночки маловато. Ну, покивают, кто-то одобрит, кто-то втайне осудит. А кто-то – явно. Так и будут терпилами всю жизнь. Между собой поноют где-нибудь в курилке и успокоятся на этом. Будут думать: ну все же так живут, так устроен мир. Если выступить, можно же работу потерять. Будто это работа мечты. Не дай боже потерять. И пока каждый так думает, ничего не изменится.

Возмущалась, пока мыла посуду:

– И когда я поднимаю важные для общества темы, всё, что волнует Катю с Димой, так это то, что я взяла деньги у малознакомца.