Такой была подводная война

«Этого еще недоставало! А я пытался атаковать его в надводном положении да в такую светлую ночь. Он, конечно, заметит лодку и вот-вот откроет огонь. Отворачивать уже поздно: 2000 метров. Если начнем отходить, полный силуэт лодки будет тотчас же замечен. Он явится хорошей целью для противника. Остается одно: выдержка до последнего момента! Это-снова единственный шанс на спасение. Может быть, там, на корабле, дремлют и не заметят подводной лодки из-за малого силуэта?»

Неужели с эсминца действительно не видно лодки, прижимающейся к ярко освещенной лунной дорожке?

Как оса, ослепленная яростью, несется «U–201» вперед и приближается к грозному противнику со стороны его правого борта. Не навстречу ли собственной гибели движется лодка? Если сейчас отвернуть, из тысячи шансов только один даст возможность уйти незамеченным. Разве могут быть какие-нибудь сомнения? Лодку наверняка обнаружат. Целая батарея орудий откроет сильнейший огонь, и очень быстро все кончится. Не спасет и срочное погружение в непосредственной близости от порта, так как для уничтожения подводной лодки будут использованы все средства противолодочной обороны.

На эсминце пока не заметно движения. Но в любой момент может прогреметь залп из его орудий. В конце концов он может сам повернуть на лодку и таранить ее. Тогда будет уже не до атаки.

Сейчас все зависит от удачи и правильно избранного момента для выстрела торпеды. Но успеет ли лодка до того, как ее обнаружат, подойти еще ближе? Ведь только с очень небольшой дистанции, может быть, удастся поразить такую подвижную цель, как этот вихляющий из стороны в сторону эсминец.

Первый вахтенный офицер нервничает и просит командира разрешить произвести торпедный выстрел.

— Стрелять?-в который уже раз спрашивает офицер.

Шнее тоже волнуется, но старается сохранять самообладание.

«Торпеда во что бы то ни стало должна нанести сокрушительный удар,-настойчиво сверлит мысль,-иначе эсминец в два счета уничтожит лодку. Он должен нас видеть!» Но, как это ни странно, там, по-видимому, все еще ничего не замечают. «Следовательно, еще ближе к нему! Последняя торпеда должна обязательно поразить противника. В противном случае нам несдобровать!»

Заснули они там, что ли?! Как ни в чем не бывало эсминец продолжает патрулировать и чертить надоевшие всем зигзаги. Неужели он все еще не слышит приближения лодки?

До эсминца всего 1300 метров.

Только теперь «U–201» начинает уменьшать ход. Оглушительно громким кажется звук машинного телеграфа, которым рулевой с центрального поста передает распоряжение командира дизелистам. «U–201» продолжает сближение на малом ходу. В бинокль уже можно различить головы матросов, стоящих на мостике эсминца. И все же нет никаких признаков того, что лодку обнаружили.

До эсминца-900 метров.

— Так… Теперь-огонь!-не очень громко произносит Шнее. Первый вахтенный офицер, застыв над визиром центрального прицела, передает команду:

— Четвертый торпедный… Только 800 метров!

— Ну!..-с усилием выдавливает из себя командир. Теперь и ему становится жутко: кажется, что вот-вот блеснут огни орудий противника.

— Огонь!..

Пружинистым толчком отзывается в лодке отдача при выстреле последней торпеды. Оставляя за собой ясно видимый светлый пузыристый след, торпеда несется в заданном направлении.

Шнее приказывает застопорить дизели. Это, пожалуй, все, что можно сделать в данных условиях, если имеется в виду попытка с этой дистанции незаметно проследить результат торпедного выстрела. «U–201» по инерции еще некоторое время продолжает движение вперед и затем останавливается.

Дистанция до эсминца-700 метров! Торпеда продолжает идти дальше, и с подводной лодки уже не видно ее следа.

— Лево на борт! Прочь отсюда!-приказывает командир.

После отдачи команды дизели снова загудели, и подводная лодка стала отворачивать. И вот только теперь вахта на эсминце заметила наконец подкравшуюся лодку. На палубе корабля сразу возникает движение.

«Как я мог совершить такую глупость!-выходит из себя Шнее, имея в виду свое последнее приказание.-Ну и осел же я!-продолжает ругаться командир и нервно кусает губы.-Теперь эсминец повернет на нас и торпеда пройдет мимо. Он действительно уже поворачивает на лодку. Сейчас в любое мгновение с корабля могут открыть огонь! Уйти под воду? Нет! Отворот будет равносилен самоубийству. Где же торпеда?» Единственное, на что остается надеяться, так это на то, что торпеда уже у самой цели.

И действительно, в тот самый момент, когда противник отворачивал на подводную лодку, торпеда настигла эсминец и за его трубой произошел невероятной силы взрыв.

Вместе с эсминцем, очевидно, взорвались и находившиеся у него на палубе глубинные бомбы. Озаренное пламенем густое черное облако дыма поднимается все выше к залитому лунным светом небу, а вниз со свистом уже летят обломки взорванного корабля, образуя на поверхности моря бесчисленные всплески.

Через минуту наступает полная тишина. Море снова спокойно. Не расходится только облако дыма, продолжающее застилать небо.

От эсминца «Т–137» не осталось и следа.