Такой долгий и откровенный день

И провела для меня экскурсию по периметру своего жилища. Двадцатиметровая комната была вытянута в длину и в народе называлась «трамваем». По одной стене друг за другом стояли холодильник, подпиравший входную дверь, и круглый обеденный стол, накрытый кружевной белой скатертью. В центре стола возвышалась затейливая китайская вазочка с веточкой вербы.

– Это у нас кухня-столовая, – с достоинством объясняла Изольда.

Далее шла небольшая китайская ширма, состоявшая из двух половинок. На одной яркими сочными красками был запечатлен дракон с удивительно доброй мордой, на другой – экзотическое дерево. Прямо за ширмой примостились кровать дочери и тумбочка.

– Зона Любаши. Все, что нужно для жизни девушки!

Да уж, я даже позавидовала, как-то сразу забыв, что занимаю в нашей трехкомнатной квартире отдельную комнату. У меня не было такой ширмы, такой красивой, практически кукольной тумбочки.

Тумбочка упиралась в огромное трехстворчатое окно. И вдоль другой стены, напротив, начиналась обстановка как бы другой комнаты. Прямо у окна стоял большой старинный комод. Над ним – зеркало. На комоде аккуратно размещались красивые шкатулки и фотографии в резных деревянных рамках.

– Нравятся фотографии? Старинные. Это мои родители, – гордо продолжала экскурсию Изольда, – а это – старший брат, он в Ленинграде живет.

Следом располагался платяной шкаф, стоящий не вдоль стены, а поперек, отгораживая роскошную родительскую кровать с медными набалдашниками от чужих взоров. Дальше высился дубовый буфет, аккурат напротив круглого стола. Сквозь стеклянные дверцы была видна фарфоровая посуда.

– Ну согласись, очень уютно, у каждого свой угол, никто никому не мешает. И совсем даже не тесно. Или ты считаешь по-другому?

Я тоже так считала, у Изольды действительно было уютно. Вещей ровно столько, сколько необходимо, никакой захламленности, у каждого свой уголок.

Я любила приходить в эту комнату. Несмотря на то, что это была коммуналка, там не было унылой бедности, не было чувства неловкости от тесноты. Даже наоборот: сидя за круглым столом с тяжелой скатертью, я видела свое отражение в буфете и всегда думала, вот почему у моих родителей нет такой красивой старинной мебели. И чем диван и «стенка» лучше? И вот же: люди живут все вместе в одной комнате, а спят на кроватях. А у нас – трехкомнатная квартира, и приходится каждый вечер раскладывать диваны и стелить себе постель. То есть Изольда так разумно организовала пространство и обставила свою комнату, что у меня порой возникало даже чувство зависти к живущим здесь.

И вот, через много лет, встретилась мне другая Изольда, владелица отеля, ресторана и всего этого антиквариата. Может, эти люди на портретах – это тоже сплошь родственники, кумовья с зятьями? Из соседних городов.

Утром, придя завтракать в ресторан, я все оглядывалась по сторонам. Через час уезжать, а мы так и не познакомились с хозяйкой. При дневном свете уже не было этого эффекта присутствия духов старины. Картины и картины, статуи и статуи.

Уже когда мы допивали кофе, из коридора послышался страшный крик. Немолодой, судя по голосу, мужчина ругал свою непутевую жену:

– Ты глупая баба! Куда ты смотрела! Ничего не можешь сделать, тебе ничего нельзя доверить! Это черт знает что!

И дальше в таком же роде. В ресторане завтракали еще пять-шесть человек. Все сделали вид, что их это не касается, но, естественно, было неприятно.

Время от времени к нам в зал заходила какая-то абсолютно безликая женщина, быстро раскладывала свежий сыр и колбасу и уходила обратно.

Мужчина в соседнем помещении все так же продолжал свою пламенную речь.

– Интересно, он сам с собой разговаривает или обращается к кому-то? Вроде народа в ресторане больше нет. Ты что-нибудь понимаешь? – мой Сергей вопросительно смотрел на меня.

Я перевела странные речи недовольного немца.

– По-моему, он все-таки имеет в виду вот эту самую разносчицу колбасы, – высказал свое предположение мой супруг.

Разносчица колбасы, шаркая ногами, в это время как раз принесла свежий кофе. Я посмотрела на нее внимательно. Ничем не приметная женщина лет пятидесяти-шестидесяти (точнее сказать было сложно), в национальном баварском костюме, немного помятом и не очень свежем. Как, впрочем, и сама хозяйка костюма. Светлые волосы стянуты на затылке в нелепый пучок, неухоженные руки. Лица было не разглядеть, оно все время было опущено вниз.

– А ведь ты прав, все эти ругательства адресованы ей; смотри, как ей неудобно.

– Все, надоело! – голос в соседней комнате опять перешел на крик. – Я ухожу, пойду, попробую разобраться сам! Но думаю, все бесполезно, ты уже все испортила. Как я только все это терплю!

В коридоре хлопнула входная дверь, разгневанный муж подался восвояси. Ну действительно, посетители все доели, перед кем спектакль-то устраивать? Следующий акт, видимо, будет уже завтра, чтобы перед полным зрительным залом.