Такой горячий, но сладкий кофе

— Всегда, но не всех. И я запомнил каждое твоё слово, вплоть до того, сколько ложек сахара ты кладёшь в кофе.

Я не сочла нужным комментировать его последнюю фразу. Впрочем, и вам не советовала бы.

— Это, наверное, должно было прозвучать мило?

Он нахмурился:

— Я не играю. Я говорю как есть.

— Знаешь, что меня в какой-то момент зацепило в тебе?

— Что?

— Тебя волновало, как я к тебе отношусь. Ты задавал этот вопрос всем, и я подумала, что, возможно, ты во мне заинтересован. Но знаешь, что меня от тебя оттолкнуло? Осознание того, что ты просто хочешь нравиться всем, а не конкретно мне. Будь честен, хотя бы с самим собой, Саша.

— Проблема в том, что ты не воспринимаешь меня серьёзно.

— Проблема в том, что я не могу воспринимать тебя серьёзно.

— Но почему?

— Потому что всё время чувствую какой-то подвох. Ну не мог такой парень, как ты, обратить на меня внимание!

Он усмехнулся:

— Артём, значит, мог, а я нет?

— В этом-то вся и фишка: Артём играл, и ты, видимо, тоже.

Я поднялась с кровати и, накинув на себя, кофту вышла за дверь. Праздник определённо будет испорчен.

Глава 26

По дороге к дому моей сестры Саша неожиданно вспомнил, что не всё купил по списку.

— Я так и знала, так и знала, — бубнила я, когда Саша вёл меня под руку, ибо на улице было ни столько холодно, сколько скользко, — этот год не мог закончиться нормально.

— Не ворчи.

Он шёл и скользил, при этом крепко держа меня за руку. Кто кого вообще держит?

— Как мы придём к ним без мандаринов, ну.

— Забежим сейчас в магазин и купим.

— Да уже все магазины закрыты!

— Время только пять, Марина!

— Новый год начинают праздновать за сутки до боя курантов!

Всю дорогу я ворчала, как старуха, но Саша не отвечал на мои упрёки. Он слишком усердно думал над тем, как нам не завалиться посреди дороги.

Магазин действительно был ещё открыт, и в нём толпились люди. Но при этом продавщица успевала попивать исподтишка шампанское. А вот мандаринов в помещении не оказалось; даже полудохлых и засушенных.

Естественно, я расстроилась. Какой Новый год без мандаринов, правда?

— Когда мы вернёмся в Москву, я куплю тебе целый ящик цитрусов. Но при условии, что сейчас ты сделаешь нормальное лицо.

— Мне стыдно за твою безалаберность!

— А мне стыдно за твоё лицо.

— У тебя нет чувства ответственности!

— А у тебя тушь потекла.

Я остановилась.

— Саша!

— Марина! — он передразнил меня.

Я одна переживаю, что на столе не будет мандаринов?

— Не беси меня, — прошипела я и, взяв его под руку, пошла вперёд.

Сдаётся мне, что пока я собиралась, Саша нашёл в отцовском баре алкоголь. Много алкоголя.

— Почему ты так смешно идёшь?

Я нахмурилась:

— Я нормально иду! Просто боюсь упасть.

— А что будет, если ты упадёшь?

— Саша, не выводи меня.

— Не буду.

С этими словами он толкнул меня в сугроб. Надеялся, что я буду валяться в снегу одна? Наивный. Когда я потеряла равновесие, то схватила его за руку и потянула на себя. А что? Мёрзнуть так вместе.

Он не мёрз. Только громко смеялся, лёжа на мне.

— Что? Разве тебе не весело?

Мне не было весело, вообще никак. Потому что я в первый раз за всё это время побывала в том состоянии, которое в народе именуется «искрой». И, по-моему, Саша тоже.

Он не думал, правильно ли он поступает или нет, хочу я этого или опасаюсь; Саша просто начал жадно меня целовать, словно это не просто первый, а последний поцелуй в его жизни. Никакого сопротивления с моей стороны не было, да и как сопротивляться? Попробуй выбраться из-под этого кабана! Нет, он не был крупный; всего лишь чересчур сильный для своего возраста.

— Молодёжь нынче совсем одурела! — услышали мы голос старой бабы Нины, которая жила в конце улицы. — Праздник на носу, холод собачий в окна пробирается, а они в снегу лежат, целуются тут! — я улыбнулась, а Саша продолжал касаться моих губ. — Вставайте, безбожники! В постели этим заниматься удобней! И теплей!

И тут я не выдержала и засмеялась.

— Поднимайся, иначе она нас сейчас отлупит.

Он нехотя поднялся на ноги и протянул мне руку.

— Я уверен, что эта ночь станет для нас волшебной, — прошептал Саша мне на ухо, когда я встала.

— Да… Но мандарины я тебе всё равно не прощу!

Он засмеялся, взял меня за руку, и мы посеменили к дому Олеси.

Глава 27

Разумеется, мы пришли последними.

Сначала мы еле-еле дотопали до калитки, потом вспомнили, что забыли подарки. В доме оторвали вешалку и разбили две бутылки шампанского (криворукие же). Непосредственно уже на самом крыльце Олесиного дома разбили голову керамическому зайке, что каждое лето стоял в саду, испачкали ковёр и рассыпали яблоки, которые укатились в неизвестном направлении. При этом мы с Сашей глупо смеялись и без конца стукались лбами; отскакивали и наносили гостеприимным хозяевам новый ущерб.

Всё это могло бы длиться до бесконечности, если бы к нам не вышел Илья.

— Долго вы ещё тут будете копаться? — спросил он, переминаясь с ноги на ногу.

— Извини, мы оторвали голову зайцу, — сказала я, и Саша прыснул от смеха.

Илья выпучил глаза.

— Какому зайцу?