Такой я видел Индию

Постоянной моей заботой были также разрешения на занятия в архивах. Сначала я обращался за ними сразу после приезда в очередной город. Потом стал посылать письменные прошения заблаговременно, за месяц — два. Но лишь в Дели, Бомбее и Патне я сумел получить такие разрешения. В Национальном архиве в Дели процедура выдачи их, хотя и не простая, четко отработана. В Бомбее фактически нет никакой процедуры. В Патне же мой товарищ, живущий там, начал хлопотать за меня заранее, к тому же у него был приятель среди работников архива.

Во всех остальных случаях я либо работал без разрешения, либо вообще не попадал в архив. В Хайдарабаде мое заявление затерялось. В Мадрасе мне каждый раз предлагали явиться на следующий день и при этом заверяли, что никаких препятствий для получения разрешения нет. Просто сегодня отсутствовал главный секретарь, завтра он на месте, но на заявлении не поставлена подпись его заместителя, послезавтра оказывалось, что нужна еще и резолюция начальника департамента. Все это время я высиживал в архиве, работая над интереснейшими материалами.

Разрешение на пользование Мадрасским архивом я получил по почте в Дели через четыре месяца после того, как покинул Мадрас.

Но особенно четко сработала система бюрократии Ассама. Наученный опытом, я отправил запрос туда загодя, за три месяца. И — о счастье! — официальным письмом меня известили, что мне «даровалось» искомое право заниматься в архиве и предлагалось обратиться к директору Ассамского музея в г. Гаухати. Я не удивился: может быть, директор музея по совместительству ведает и архивом? Ведь в Махараштре, например, департаменты археологии и архивов объединены.

Найти музей и его директора в Гаухати было не сложно, но директор развел руками. Он не имел никакого отношения к архивам, не знал, где они находятся и посоветовал зайти в Департамент исторических исследований.

В департаменте меня приняли радушно, снабдили Ценными материалами, но об архивах тоже имели смутное представление. Директор департамента — огромный и добродушный д-р П. Ч. Чоудхари в конце концов сказал мне уверенно:

— Езжайте в Шиллон г. Архивы должны быть там, в секретариате.

Конечно, я не раскаиваюсь, что съездил в Шиллонг, Это стоило сделать независимо ни от чего — удивительной красоты дорога, город на склонах гор, поросших соснами, забытая мною к тому времени прохлада, интересный народ кхаси. Но архивов в Шиллонге не оказалось. В секретариате мне сообщили:

— Архив недавно переехал в Гаухати. Поэтому (?) никто не знает его адреса.

Пришлось уезжать ни с чем. Я испытывал досаду, но не удивление. Архивы Гуджарата тоже делись неизвестно куда. После раздела штата Бомбей архивные материалы, касающиеся Гуджарата, из Бомбея вывезли, однако в Ахмадабад, столицу Гуджарата, не привезли. Ходят слухи, что они в Нагпуре, но индийские ученые пока не могут их найти.

Волокита объясняется, кроме всего прочего, и тем, что индийским чиновникам просто некогда работать. Начинают они поздно (в 10 или 10.30 утра), кончают рано, не позже 5. Узаконен перерыв на обед и два перерыва на чай или кофе. Начальники появляются в ведомствах ненадолго — в середине рабочего дня, а то и к концу его.

В Индии много праздников. Помимо общегосударственных Дня республики и Дня независимости, отмечаются религиозные праздники индуистов, мусульман, христиан, сикхов, буддистов и т.д. Есть еще праздники штатов — день Нанака в Пенджабе, день Тируваллувара в Тамилнаде, дни рождения Шиваджи в Махараштре и С. Ч. Боса в Бенгалии.

Сверх всего чиновничество соблюдает дни отдыха, не значащиеся в календарях, например, день посещения сестер и день поминовения усопших родных. Это, конечно, не считая дней, которые берутся по случаю важных событий в семье — свадьбы, похорон и т.д.

В управлениях скапливаются горы бумаг, их путают, теряют. Газеты ежедневно помещают карикатуры, предлагающие более или менее остроумные способы, как быстро расправиться с кипой «входящих» и сделать их «исходящими».

Волокита или неразбериха страшны, но не до такой степени. Их все же можно устранить. Страшнее бюрократический образ мысли, готовность и желание подчинить «правилу» всю жизнь. Слово «формальность» имеет в Индии совсем не тот смысл, что у нас. Мы подразумеваем под ним нечто второстепенное, не слишком значительное. В Индии же оно означает нечто обязательное и непререкаемое.

Мне по незнанию случалось восклицать в спорах с чиновниками:

— Это только формальность!

Фраза производила действие, обратное тому, на которое я рассчитывал.

— О, да! — важно говорил собеседник. — Это формальность! — и с этой минуты все доводы переставали приниматься во внимание.

Почему же индийский бюрократизм показался мне таким страшным? Во-первых, он в последние годы бурно развивается, захватывая новые сферы управления, производства и культуры. Все указывает на то, что он будет расти и дальше.