Такой смешной Король! Повесть первая: «Король»

Когда Король вырос, он в этом убедился: летом и зимою, осенью и весною — на острове хорошо в любое время года, хотя почва здесь каменистая, но разве в этом дело? Здесь же растет такое удивительное растение — кадакас. Оно, как и островитяне, упорное, а еще целебное и красивое. Кадакас… Король узнал, один лишь гектар в состоянии оздоровить воздух целого города. А как пахнет он! Как крепка его древесина! И нигде нет его столько, сколько на Островной земле.

Королю жилось привольно, его свободу не ограничивали, так что он действительно чувствовал себя здесь королем. Он и Вилка неразлучно носились повсюду, вместе всему на свете удивлялись, вместе познавали жизнь: Король — задавая всем вопросы, Вилка — полагаясь на свой нос. Но, надо сказать, не любил Король выспрашивать. Он предпочитал догадываться, одним словом, сам устанавливать, что есть что, и поступать, чисто интуитивно; ежели все-таки что-то не поддавалось разумению, тогда лишь спросит: «почему», «что», «как»?

Мелинда, наоборот, во все совала нос, но не так, как Ангелочек, чтобы учить, как правильно, а чтобы выспрашивать: кто, где, когда, почему, зачем, отчего — все Мелинда должна была знать. Разговаривала она веско и значительно, так что никто никогда не сомневался: она знает, и она права. Алфред говорил, что с такой женой, как Мелинда, Хуго обязательно наследует после смерти Юхана хутор Сааре, потому что Иммануэль легкомысленный, а какая у него будет жена… Да и будет ли вообще?

А Манчи действительно больше интересовался качелями. Они были поставлены молодежью Звенинога посредине деревни неподалеку от пруда, рядом с хутором, который назывался Прудовым. Здесь Манчи и его друг Эйнар с хутора Ребра каждый вечер проводили на качелях. До полуночи слышались визги девушек и песни. Собственно, когда приходил Манчи домой — кто это видел или слышал?

С появлением же в Звенинога Алфреда на хуторе Сааре стали по вечерам как бы случайно собираться мужчины. Приходили посудачить, о чем писали газеты, и подстригаться. Алфред умел стричь, Короля он всегда сам стриг. Его услугами пользовались дед Юхан и Эйнар с Ребра, Манчи и все, кто просил. А мужчинам в деревне это было удобно — не надо ездить в город Журавлей в парикмахерскую, не надо платить, Алфред подстригал за так, тем более что и поговорить о жизни можно.

О чем только не говорили…

Его Величеству нравились такие публичные стрижки во дворе хутора, где у бани Алфред ставил табуретку для клиентов, которые в ожидании своей очереди рассаживались кому как нравилось: кто на дровах, кто на скамейке, кто просто на траве. Его Величество тоже где-нибудь пристраивалось: слушать было интересно. Можно было идти на качели с Манчи, но там собирались главным образом взрослые девушки с парнями, которые то щипали девчат, то обнимали, а те верещали да визжали, хотя страшно им явно не было. Королю такой шум был не по душе.

Другое дело здесь: говорили про короля ланьего народа, который жил на острове Абрука и недавно зимою умер. Это, оказывается, была самая большая лань в стране, но она сломала ногу, и ее убили, а шкуру набили и выставили в музее; говорили про пожар в парке города Журавлей — столице Островной земли, кто-то знал, что у львов обоняние намного сильнее, чем у собак: там, где чует лев, собака еще даже не принюхивается. Но больше всего разговоров уделялось делам войны. Гадали, чего ради нужно Гитлеру звание почетного гражданина Данцига — свободного города, где немцы его приветствуют, а поляки-де не знают, как и быть… Говорили про совершенно непонятный Королю польский коридор, являющийся якобы яблоком раздора между немцами и поляками. Немцы хотят эту «прихожку» присоединить к Германии, а поляки опять же против. Но они-де предупредили: если немец сунется, встретится с польским штыком. А Берия, говорят, выгнал всех немцев из Москвы и России, потому что у них там убили авиаконструктора Яковского в его собственной квартире: ударили по голове, затем задушили. Потом восхищались перелетом англичанина Грововера из Англии в Россию, куда он прилетел, чтобы увезти свою жену из советского «ада»[1].

Эта история Королю нравилась, у него даже глаза повлажнели. История о том, как англичанин влюбился в русскую колхозницу и они обвенчались, но ему надо было вернуться в Англию, а ей нельзя было с ним. Он уехал домой, стал тосковать и тогда сел в маленький самолетик и полетел через моря и суши, преодолевая бури. Прилетел в Москву, король и министры российские разрешили ему взять свою жену в Англию, раз уж ему так сильно надо. И они уехали счастливые.

Больше всех других разговоров на Короля произвели впечатление рассказы и суждения людей о девяноста девяти моряках, которые погибли в подводной лодке.

— Не могли проделать дыру через обивку, пока хвост лодки торчал из воды, а тут и корма ушла под воду…

— Дураки! Им надо было хвост подлодки тросами обмотать и между двух кораблей ее вытянуть…