Такой смешной король! Повесть третья: Капкан

Он всегда гордился лучшими людьми своей республики, это были и Керес, и Палусалу, и боксер Раадик. Он перечитывал книги Крейцвальда и Таммсааре и был счастлив, что родился именно в стране у Моря. В тридцать девятом он ушел в лес — это естественно; из леса наблюдал за арестами, вывозом народа и конечно же стрелял… когда возникала необходимость. Пришли немцы. Он их признал как цивилизованный народ, а из двух зол выбирают меньшее. Поступил в самооборону по тем же соображениям, что были у Алфреда, надеялся с помощью немцев избавить страну от коммунистов, чтобы с Божьей помощью, вернее, с помощью других цивилизаций, Англии, например, или Америки, затем и от фашистов. Такая уж доля малых народов — надеяться на помощь одних, чтобы избавиться от помощников других… Он устал уже, но не видно конца всем его разочарованиям.

Спутники Сула, похоже, были не из разговорчивых, по их решительным лицам можно лишь сказать: это люди, знающие, что хотят, во всяком случае, в намерении дойти до Большой Земли в леса они тверды. Они считали скорейшей необходимостью создание в лесах своего освободительного войска: конечно, кто же сомневается в том, что русские будут называть их бандитами, как их собственных партизан в свое время называли немцы, ну да не в названии дело, и когда это было, чтобы приверженцы одних идей относились с уважением к приверженцам других Сейчас на материке уже идет война лесная, но, судя по всему услышанному, не очень-то организованно, выступали небольшими группами, а то и в одиночку. Но все же они сила, с которой противник обязан считаться. К сожалению, на Острове трудно сколачивать бойцов, здешний народ на неурожайных землях всегда жил беднее, потому и к социалистическим идеям относился более сочувственно.

Думая об Алфреде, Сула вспомнил этот несчастный случай с Сесси — его сестрой. Обидно, что так вышло. Нет, он не считал себя виноватым, разве знал он ее в лицо? Ему только потом кто-то из рядовых подсказал, что одна из растрелянных… Он тогда в обморок не упал: война есть война и нечего в это соваться кому не лень, тем более детям. А он солдат, и тогда он выполнял приказ. Ведь и Алфред, выполняя воинский долг, арестовал не кого-то, а собственную мать! Что же он хочет от него?! Но как в мире все переплетено!..

— Что-то горит, — произнес один из самообороновцев. Сула и сам увидел вдруг впереди яркие вспышки света, встречный ветер доносил едкие запахи гари, даже слышался треск, характерный при пожаре. Очевидно, лесной сеновал или…

В темноте на дороге из-за поворота показались силуэты людей на фоне слабого света пожара. Кто такие? Сула с товарищами сунулись в карманы…

— Кэс те олете?[11] — крикнули одновременно с обеих сторон и, словно сговорившись, ответили одновременно:

— Инимезедь![12]

Несмотря на то что ответы подтвердили родственность их природы, ни те, ни другие не проявили радости по такому случаю. Надо же! Человеческий род существовал на земле сотни тысяч лет до Иисуса Христа, оставалось дожить до конца двадцатого столетия, а доверять друг другу «люди» до сих пор так и не научились.

После нескольких уточняющих вопросов, задаваемых и теми и другими, «люди» стали наконец осторожно друг к другу приближаться. Скоро тени одних достигли ног других, тогда они остановились, чтобы рассмотреть себя получше.

Где-то вдали каркали вороны. А люди стояли, готовые в любой миг убивать. Но разве допустимо, чтобы занимались этим кому не лень; что они все лезут не в свое дело! Право на убийство — принадлежность большой политики государственного масштаба, тут грамотные люди знают, кого и сколько надо укокошить… Так нет же, людям и кустарным способом, в одиночку, охота убивать, — сколько доступно, сколько возможно.

Но вот Тереза узнала Сула, ведь он был при немцах даже более видным человеком, чем ему хотелось: и он так же, как и Алфред, ходил рядом со строем самообороновцев и тоже командовал «запевай»! Случалось Терезе видеть его на улицах Журавлей. Ну а Сула тоже про нее и Рууди конечно же был наслышан. Ведь слава!.. Выходит, все свои?

— Так-то оно так, да не совсем, — определил Сула осторожно, — у нас как будто разные дела…

— Почему же разные, — не доходило до Рууди, — если все мы красных бьем?

— Но и не красных тоже, — отметил Сула, намекая на сущность обыкновенного разбоя славных дел Рууди.

Кому-то из сопровождавших Рууди не понравилось сказанное, он с гневом в нетрезвом голосе и даже вызывающе поинтересовался, какое у Сула право выяснять, кого и за что они наказывают (он так и выразился: «наказывают»), кто сам-то он? Сула хоть и был довольно пылкого нрава, тем не менее он не хотел с ними ссоры, потому предложил:

— Так и быть, присоединяйтесь, вместе отправимся на Большую Землю. Море еще держит, перейти вполне можно. К тому же что нам в такое время делить, перед красными мы так или иначе на одинаковом счету.