Между поцелуями и поглаживаниями Келли достал презерватив и положил на диванную подушку слева от себя. Презерватив, этот силиконовый символ согласия, покоился там, словно дар в знак примирения – или тревожная кнопка. В какой-то момент Келли приподнял ее бедра и, попросив: «Сядь-ка сюда», прижал ее лобок к своему рту. Эмира сказала – и тут же почувствовала, что это очень белое выражение: «О, ты вовсе не обязан…» Под этим она подразумевала:
Потом, опускаясь, она потянулась за презервативом. То, что она остается сверху, казалось само собой разумеющимся.
Позже, все еще не протрезвев, она достала телефон и написала Заре: Ты где?
Келли, натянув шорты и футболку, принес ей на диван стакан воды со льдом, вернулся в кухню и тоже стал пить воду, глядя на Эмиру через длинный стол-остров. Часы на микроволновке показывали 1:10.Эмира потянулась за туфлями:
– Можно мне «Убер» и что-нибудь перекусить?
Келли потянулся за телефоном:
– «Убер» – пожалуйста, а перекусить – после того как дашь мне свой номер.
Эмира рассмеялась. Справа от нее, рядом с проигрывателем, стоял ящик из-под молочных бутылок, полный виниловых пластинок.
– «В ожидании выдоха»?[7]
Зачем тебе этот саундтрек? – спросила она. Ей видна была и пара других обложек: Чака Хан, Отис Реддинг.Келли вздохнул, не поднимая глаз от своего телефона.
– Затем, что у меня музыкальные вкусы, как у черной женщины средних лет, – сказал он.
Эмира закатила глаза, но Келли этого не заметил. Может быть, Джосефа права и у него действительно фетиш? Эмира чуть было не спросила, сколько раз он произносил эту фразу, но вместо этого сказала: