Такой же предатель, как мы

Люк прослушивает разговор дважды, потом осознает, что все это время набирался смелости позвонить Элоизе, — и звонит. Похоже, я скоро вернусь, может, даже завтра поздно вечером. Элоиза отвечает: ты вправе делать все, что считаешь нужным. Люк спрашивает, как дела у Бена. Все хорошо, спасибо. Он вдруг замечает, что у него идет носом кровь, и возвращается в постель. Вот и ужинать пора — но сначала надо переговорить наедине с Перри, который в гостиной учит мальчиков вязать страховочные узлы.

— Есть минутка?

Люк ведет Перри на кухню, где Олли возится с упрямой микроволновкой, не желающей выдавать нужную температуру для домашних чипсов.

— Оставишь нас на минутку, Гарри?

— Конечно, Дик.

— Наконец-то хорошие новости, слава богу, — начал Люк, когда Олли ушел. — Завтра в одиннадцать вечера в Бельпе будет стоять маленький самолет, рейс Бельп — Нортхолт. Свободный взлет, посадка и никакого контроля ни тут, ни там. Одному богу ведомо, как Гектор это устроил — но он справился. Когда стемнеет, перетащим Диму через горы в Гриндельвальд, а оттуда отвезем прямо в Бельп. Как только он приземлится в Нортхолте, его заберут в безопасное место. Если он предоставит то, что обещал, то получит официальное убежище и остальные члены семьи последуют за ним.

— Если предоставит? — повторил Перри, задумчиво склонив голову набок.

Люка ужасно раздражал этот жест.

— Предоставит, куда он денется. Мы оба это знаем. Таковы условия, — продолжал он. — Наши шефы в Уайтхолле не хотят, чтобы вся семья сидела у них на шее, пока не выяснится, чего стоит Дима… — Перри молчал. — Это максимум, чего добился Гектор в обход должной процедуры. Боюсь, большего мы не получим.

— Процедуры, — повторил Перри.

— Вот так мы работаем.

— А я думал, вы работаете с людьми.

— Нет, — резко возразил Люк. — И поэтому Гектор хочет, чтобы именно вы сообщили Диме новости. Он считает, лучше ему услышать это от вас, чем от меня. Я с ним совершенно согласен. Впрочем, не стоит оповещать нашего друга сию секунду. Завтра к вечеру, не раньше. Не нужно, чтобы Дима всю ночь бодрствовал в тяжких раздумьях. Поговорите с ним часов в шесть, чтобы он успел собраться.

Неужели он никогда не сдается, задумался Люк. Долго ли мне еще терпеть этот взгляд искоса?

— А если Дима ничего не предоставит? — спросил Перри.

— Не будем загадывать. Мы идем шаг за шагом. Только так и делаются подобные дела, увы. Никаких прямых линий… Мы не ученые. Мы люди действия.

Люк тотчас пожалел о последних, невольно вырвавшихся словах.

— Мне надо поговорить с Гектором.

— Он предупредил, что вы об этом попросите, и ждет вашего звонка.

Перри прошел по тропинке в лес, где обычно гулял с Димой. Дойдя до скамейки, он стер ладонью вечернюю росу, сел и подождал, пока в мыслях у него не прояснилось. В освещенных окнах он видел Гейл, детей и Наташу — они сидели в кружок на полу гостиной и играли в «Монополию». Перри услышал возмущенный вопль Кати и протестующие возгласы Алексея. Вытащив из кармана мобильный, он некоторое время рассматривал его в сумерках, прежде чем позвонить Гектору. Тот ответил немедленно.

— Хотите подслащенную пилюлю или суровую правду?

Прежний старина Гектор, который так нравился Перри. Тот самый, который отчитывал его в Блумсбери.

— Неприглядная правда будет в самый раз.

— Тогда слушайте. Если мы привезем сюда нашего общего друга, его выслушают и вынесут решение. Максимум, чего я смог добиться. Еще вчера они даже на это не соглашались.

— Они?

— Власти. А кто, блин, по-вашему? Если Дима не оправдает их надежд, то его швырнут обратно в болото.

— В какое болото?

— В Россию, надо полагать. Какая разница? Главное, мы-то с вами знаем — он не подведет. Как только они решат прибрать Диму к рукам, то через пару дней перевезут и весь этот бардак — жену, его детей, детей его приятеля, собачку, если она у него есть…

— Нет.

— Суть в том, что они в принципе приняли условия сделки.

— В принципе?

— Знаете что? Я все утро выслушивал занудство высокоученых пидорасов из Уайтхолла и не хочу повторения. Есть уговор. Как только наш общий друг покажет товар лицом, семейство последует за ним должным порядком. Так они обещали, и я вынужден им верить.

Перри закрыл глаза и глубоко вдохнул чистый горный воздух.

— И что должен сделать лично я?

— То же самое, что делали до сих пор. Возьмите грех на свою бессмертную душу ради высшего блага и умаслите нашего общего друга. Если вы признаетесь, что «это не точно», он никуда не поедет. А если скажете, что мы принимаем его условия безо всяких оговорок, однако воссоединиться с родными и близкими он сможет лишь после небольшой отсрочки, — он согласится. Ясно?

— Более или менее.

— Вы скажете ему правду, но избирательно. Стоит ему почуять, что мы играем нечестно, он тут же заартачится. С одной стороны, мы честные английские джентльмены, но с другой — вероломные сволочи аппаратчики. Вы слушаете или я вещаю в пустоту?

— Я слушаю.

— Тогда скажите, что я неправ. Что я его неверно оцениваю. Что есть план получше. Вы — или никто. Это ваш звездный час. Если он не поверит вам, то не поверит никому.