Такова торпедная жизнь

Прошло месяца три-четыре. Во Владивостоке проводились сборы минёров. Были доклады о результатах практического применения минно-торпедного оружия, сообщения о надёжности по каждому образцу, объяснялось устройство нового оружия и другие вопросы. Вечером обмен мнениями в аудитории и неофициально — за столом. Встречи друзей. В последний день проводились зачёты. Принимал их заместитель начальника МТУ капитан 2-го ранга Вадим Михайлович Андреев. Это был большой педант. Карандаши на его столе были всегда отточены, как пики русских воинов, а в записной книжке на каждого флагмина имелось короткое досье. Чтобы они не забывали о своих грешках, он периодически подбрасывал сольцы на их боевые раны. Когда вошёл Фёдор Игнатьевич, Андреев уже решил, что сейчас он разберётся с ним по установочным головкам приборов курса. «Тут, говорят, Фёдор Игнатьевич, вы стали самым крупным специалистом по вводу данных?» — казалось, без всякого подвоха начал Андреев. «Да, Вадим Михайлович, теперь я дока», — Фёдор сам влез в западню, прихлопнул выход и проверил, надёжно ли он закрылся. «Ну, хорошо, Фёдор Игнатьевич, начнём. Шпиндель „“. Цена одного оборота?» Фёдор Игнатьевич улыбнулся: «10 градусов». — «Неверно! 5 градусов». — Фёдор Игнатьевич снял улыбку, посерьёзнел. «Направление вращения — по часовой стрелке. Какого борта „“ вводится?» «Вправо». — «Неверно! Влево». Фёдор Игнатьевич жалко улыбнулся. «Шпиндель „“. Цена одного оборота?» — «5 градусов». — «Неверно! 10 градусов». Это нокаут, но Фёдор держался. «Шпиндель Д _с. На каком делении остановится шпиндель после отработки установочной дистанции?» — «На нуле», — Фёдор оживился. «Почти, но неверно. На отметке 14750 м. После отработки до нуля отрабатывается ещё 250 м, конструктивно введённых для выполнения угла „“. Ну, что, Фёдор Игнатьевич, установочная головка неисчерпаема, как атом, или как там учил нас Ленин? Заглянем теперь в горловины торпеды. Может, там вы лучше видите? Вскрываем горловину аккумуляторного отделения и что видим?» — «Аккумуляторную батарею», — жалко улыбнулся Фёдор собственной шутке. — «Неверно! Видим вставку — упор…». Всего Андреев задал вопросов пятнадцать по всем торпедам, эксплуатируемым на бригаде. Правильных ответов было немного…

Росло соединение. Рос и матерел Марычев. С должности флагмина он со временем был назначен преподавателем на кафедру торпедного оружия Тихоокеанского Высшего Военно-Морского училища. Рассказывали, что больше всего он любил проводить практические занятия по торпедам. Рассадит класс в четыре колонки. Заставляет чертить на память воздушные схемы парогазовой, кислородной, перекисной, электрической торпеды. Потом меняет варианты. Тут же проверяет. Где всё ему ясно, объявляет: «Егоркин! Пять баллов! Петров! Дополнительный вопрос! Шпиндель „“. Цена одного оборота?» — «5 градусов». — «Неверно! 10 градусов». В качестве дополнительных вопросов он чаще всего спрашивал про ввод данных. «Четыре балла, ёнать». Капитан 1-го ранга Фёдор Игнатьевич Марычев поглаживал свою совершенно лысую голову, за что именовался «Кучерявым» и внимательно рассматривал очередное «произведение». Он не предполагал, что курсант Егоркин, только что получивший пять баллов за знание торпед, далеко продвинется вверх по торпедной лестнице. Он завершит службу заместителем начальника Управления Противолодочного Вооружения в Москве. А пока до выпуска ему ещё предстоит выпить 321 компот…

Уже давно в торпеды ввод данных стрельбы обеспечивается цифровым кодом в цифровой автомат торпеды. Тоже были проблемы. И тогда капитан 1-го ранга Виктор Иванович Егоркин, вспоминая Фёдора Игнатьевича, говорил: «Да, ввод данных в торпеды — это наиглавнейшее дело». Все открытия на стыке наук, все проблемы на стыке Главков. Но это уже другая история.