Такова торпедная жизнь

После обеда мы разоружили торпеду: сняли автограф, отсоединили ПЗО, выкатили батарею, сняли прибор курса и предъявили торпеду для осмотра военпреду. Ничего не предвещало неприятностей. Военпред неторопливо осматривал отсеки торпеды.

— Автограмма у вас в норме ТУ, — говорил он, — и водички вроде нигде нет, герметичность хорошая. Хотя нужно здесь глянуть, — он через горловину прибора курса просунул руку к торцу кормового отделения.

— Вот, есть, — он торжественно вытащил руку, пальцы были мокрые, лизнул воду.

— Так, значит, выстрел у вас неприемный. Вода соленая, нужно повторять.

— Зачем повторять? Это, скорее всего, через клапан малого обесшумливающего кольца сикануло. Заменим прокладку, и не будет травления, — Петрович забеспокоился.

— Вот мы это и проверим. Но на выстреле.

— Эту торпеду мне нужно готовить на дальний полигон для стрельбы по надводному кораблю. Там и проверим.

— Тем более нет. А если торпеда на дальнем полигоне утонет? Кто будет виноват? Я. Потому что разрешил тебе стрелять торпедой, имеющей замечание по герметичности. Причина может быть другой. Неизвестно, какой. А накажут меня, да и вас, Павел Петрович. Так что, готовьте торпеду, не торопясь, на второй выстрел. Завтра отстреляете.

— Нет, успеем сегодня. Помощник у меня смышленый. Торпеда отличная. Сейчас получу новый автограф, прибор курса, батарею, заменим клапан в кормушке и вперед. Полтора часа работы.

— Я этого не слышал. Все делать по техпроцессу. Буду все проверять по операциям. Петрович сник, но не сдавался:

— Все равно успею, — сказал он, но уже тише.

И он успел! То ли двигала им обида на кажущуюся несправедливость, то ли уязвленное самолюбие, то ли азарт — непонятно. Но уж не стремление выполнить план — это точно. Я помогал ему, чем мог, да он теперь не особенно и просил. Мы прикатили торпеду на павильон за час до окончания рабочего дня.

— Может, Петрович, завтра отработаем, — сказал кто-то из рабочих павильона. — День-то к закату.

— Сегодня надо. Обязательно. Назавтра прогноз плохой.

— Кто тебе сказал, Петрович? Прекрасная будет погода!

— У меня свои приметы.

Торпеду быстро загрузили в решетку и выстрелили. Петрович поблагодарил меня за помощь:

— Спасибо, курсант. Двигай домой. Рабочий день на исходе. Задерживаться вам нельзя. Таков здесь порядок. До завтра.

Вечером в гостинице мы обменивались впечатлениями и успехами. Юра Андерсон решил, что больше всех повезло ему. Он начал с участка электродвигателей.

— Я сам попросил Ходырева определить меня туда. Потом перейду на кормовое отделение, потом — на аккумуляторное и так постепенно освою все.

— Давай, трудись. Я начал с конца. Так уж получилось. Два приготовления к выстрелу торпеды САЭТ–50М уже имею.

— А я за весь день только и сделал, что спирт на бригаду получил. Бригадир дал мне паспорт на сборку торпеды с подписью мастера и сказал: «Иди, получай!» Пришел к окошечку: «Выдача спирта с 9 до 11». Получил 400 г. Чувиха там работает! Чудо! Постоял с ней полчасика, так за мной прибежали… Время обедать, а меня нет! Досталось малость, — Игорь хмыкнул.

— Чего тебе досталось?

— Ну, не спирта, конечно! Я не пью такую гадость.

— Привыкнешь!

Постепенно мы разобрались, что завод и поселок есть нечто единое, патриархальное. Заводу уже 45 лет. Он находился на подъеме и в расцвете производительных сил, находящихся в полной гармонии с производственными отношениями. Выполняемая работа была престижной. Целесообразность сплошной пристрелки торпед, да еще и не по одному разу, не вызывала сомнений. Научный «метод», изложенный в детском стихотворении «а теперь от этой ножки отпилю еще немножко» казался незыблемым. Радий Васильевич Исаков, который первым задаст вопрос главным конструкторам торпед: «А зачем мочить железо?», еще только начинал движение по служебной лестнице в ЦНИИ «Гидроприбор».

Забегая вперед, скажу, что ровно через 20 лет вместо обещанного коммунизма завод и поселок начнут окутывать мрачные тучи. Все процессы проходят период подъема и спада. Пристрелка торпед — не исключение. От индивидуального крещения каждой торпеды в морской купели вначале перейдут к процентной пристрелке, а затем и вообще к безбожной, но научно обоснованной защите партий изготовленных торпед одним-двумя выстрелами. Объем работ резко сократится. Заводу, где главным был труд слесарей-сборщиков, без наличия станочного оборудования, будет весьма не просто удержаться наплаву. Новые его директора Александр Иванович Семкин, Геннадий Валерьянович Дорофеев и др. будут организовывать изготовление игрушек, кубиков Рубика, русского лото. Но эти азартные игры не заменят другого — азарта стрельбы торпедами. Однако я уклонился от темы…

Время летело. Подошла суббота — день матча! Время до обеда прошло незаметно. На заводе только и разговоров, что о предстоящем футболе:

— Накладут сегодня наши морячкам целый мешок! Домой не довезут!