Такси-1913. Киевская историческая повесть

– Рятуйте! Грабют! Поможите!

Люшня отбросил недокуренную папиросу и прислушался. Городовые вопросительно уставились на него. Опять стало тихо. Околоточный облегченно вздохнул и кивнул городовому с уже синими от химического карандаша губами:

– Давай пиши, не отвлекайся!

Не успел полицейский опять облизать химический карандаш, как внизу за кустами уже на бис завопили:

– Кар-раул! Убивают!

Я не удержался:

– Может, стоит, господа полицейские, сходить, поглядеть, что там? Если уже труп – протокольчик составите. А с вами, бог даст, еще встретимся, в одном городе живем…

Бормоча под нос трудновыполнимые угрозы в мой адрес и чертыхаясь, полицейские отправились прочесывать заросли. Я же подмигнул в ночных небесах луне – единственному здесь честному, всех творящихся безобразий свидетелю, ручкой стартера завел мотор и запрыгал на своем «ройсе» по булыжникам дальше. И где только думские подрядчики каменюки такие находят? Шведских гранитных мозаичных кубиков на Крещатик только и хватило.

На семидесяти верстах в час проскочил жутковатые в темноте склепы и памятники Аскольдовой могилы, перекрестился на всякий случай на купольный крест храма Святого Николая. Дальше Николаевский спуск к Цепному мосту – единственному пока киевскому мосту через Днепр. Дважды среди горожан объявляли сбор денег на новый мост: все никак не соберут, куда проще отдавать гривенники свои флибустьерам-лодочникам на переправе.

Сверху, с серпантина спуска, хорошо виден красавец-мост. Через него прямое, как стрела, шоссе до самого Чернигова. На мосту ни души, только сторож в будке. Повезло, сейчас на рекорд скорости пойду. На спидометре у меня помечено «55» по правому краю и дальше еще маленький хвостик. Это в английских милях, наших верст под девяносто будет. По городу эдаким манером не прокатишь – прохожие под колеса так и норовят, пакость какую-нибудь обязательно сотворят извозчики, городовые свистками всю обедню испортят. Если же похоронная процессия через весь город или арестантов ведут – вообще стой и, пока пройдут, протащатся, дожидайся.

А тут – красота! Ночь, никого, хорошо укатанный спуск до самого Днепра. На витках серпантина тормоза хоть и визжат, стонут, жалуются на хорошем английском, но мотор мой на дороге держат, не дают полететь кубарем с обрыва. Покрышки, настоящие данлоповские. Эх, жаль, Люшня не видит, какой протокол на меня сочинить можно! Поэму, а не протокол!