Такси!

Она была взбудоражена беготней за покупками: щеки раскраснелись, зеленые глаза блестели – а под ними залегли тени (с чего бы это?). Спальные глаза. Эми сделала новую прическу, волосы у нее теперь торчали в стороны как шипы. Стрижка выгодно подчеркивала ее скулы. А скулы у Эми бесподобные.

– Соизволила-таки? – проворчала она, но радость скрыть все равно не удалось. Я же ее насквозь видела.

– Ясное дело.

– А помочь мне не хочешь?

Эми наклонилась, чтобы поставить сумки на пол, и я удостоилась чести узреть обтянутую черными джинсами попку, округлую и аппетитную. Одно из ее главных достоинств.

В холле были свалены остальные покупки.

– Куда столько всего?

Возле самой лестницы Эми обвила руками мою шею и крепко поцеловала. Я почувствовала привкус шоколадных бисквитов. Наверное, по дороге домой Эми вскрыла пакет.

– Будет запеченный козий сыр, жареный лук-шалот, а начнем с салата, – перечисляла Эми, оторвавшись от меня. – А потом еще телятина, ризотто по-милански и шоколад в маленьких горшочках.

Мне стало нехорошо. Орды калорий надвигались на меня маршевым шагом.

– Пальчики оближешь.

– Еще бы! Надеюсь, Грета ест телятину – я забыла спросить.

– Эми. – Я сжала ее ладони. – Послушай, я не смогу сегодня задержаться надолго. Работать надо.

– Что? – Ее щеки вспыхнули снова, на этот раз – от гнева.

– Я за последнее время здорово потратилась. Еще одну ночь пропускать нельзя.

– Ты же обещала!

– Знаю, но…

– Все, закрыли вопрос. Все. – Эми развернулась и подхватила сумки; кулаки ее плотно сжались.

– Эми…

– Слышать ничего не хочу.

Мы сидели за столом в кремово-муслиновой гостиной с золотыми рисуночками на обоях. С закусками уже было покончено; Уилла дымила сигаретой – к явному, хотя и молчаливому неодобрению Черил. Та демонстративно покашливала и махала рукой, как бы отгоняя дым, – при том, что сидела на противоположном конце стола. Голос у Черил напоминает морской рокот, при этом она еще и шепелявит. Ее пространная тирада о работе лондонской Трубы[3] плавно перетекла в сомнительной увлекательности монолог о ее собственных фаллопиевых трубах и проблеме искусственного оплодотворения у лесбиянок. Эми симпатизирует Черил: она, видите ли, радикально настроенное политическое животное, вступившее в пору вялой сентиментальности, и еще она не боится говорить то, что думает. А я не перевариваю Черил, потому что она – рослая уродливая лесбиянка с бритой башкой и с носом непомерной величины, вечно напыщенно разглагольствует и никого, кроме себя, не слушает. Ей бы таксисткой работать.

Черил постоянно спрашивает: «Верно, Грета?», «Да, Грета?» или «Разве не так, Грета?» А Грета улыбается, кивает и взирает на нее сквозь очки в стальной оправе. Грета – миниатюрное существо с морщинистым заостренным личиком. Говорит она редко. Я невольно попробовала представить себе эту парочку в постели: пригвожденная к кровати Грета таращится через свои очечки, а над ней сопит и хрюкает Черил – будто свинья над трюфелями. Этого вполне хватило, чтобы потерять аппетит.

– От государственной службы здравоохранения добиться разрешения на искусственное оплодотворение почти невозможно, – вещала Черил. – Если только не доказать им, что у тебя действительно проблемы со здоровьем. Единственный путь – делать все анонимно, но и тогда не избежать расспросов и всяческих обвинений. И вообще анонимность противоречит моим принципам. Ты ведь знаешь, Грета.

Уилла подавила зевок. Грета кивала и хлопала глазами. Я молча бесилась. Вошла Эми с дымящейся кастрюлей: телятина в томатном соусе. В новых серых брючках в полоску и свитере из ангоры она выглядела сногсшибательно.

– Божественный запах, – произнесла Уилла.

– Добавить лимон – вот и весь секрет, – отозвалась Эми и принялась накладывать телятину на тарелки. – Дорогуша, ризотто не принесешь?

Слегка озадаченная и встревоженная этой «дорогушей», я отправилась на кухню. Очень хотелось там и остаться, но я стиснула зубы и вернулась – с кастрюлей, полной благоухающего шафраном риса. Выпить бы – но мне же потом за руль. А сидеть в такой компании трезвой смерти подобно.

Только мы взялись за еду, Черил снова завела свою шарманку:

– Я тут говорила, как трудно лесбиянке получить разрешение на искусственное оплодотворение.

Я была сыта по горло.

– А на кой ТЕБЕ искусственное оплодотворение, если там в очереди стоят тысячи женщин, которые физически не могут зачать? Если действительно хочешь ребенка – трахнись с парнем. Повисло молчание. Эми ела меня глазами.

– Получилось просто восхитительно, Эми, – ровным голосом сказала Уилла.

– От тебя я другого и не ожидала, – заявила Черил. – Интересно, Кэти, а что тебя так пугает в лесбийской жизни? Не находишь, что пора бы уже разобраться в себе?

Грета кивнула крошечной головой и сложила из морщинок улыбку.

– Перестань, Черил, – вступилась за меня Эми. – Кэти потому и не признает своей гомосексуальности, что мы от нее этого требуем. Ей нужно время.

Тут я разъярилась по-настоящему:

– А вы не хотите оставить мою сексуальную жизнь в покое?

На выручку кинулась Уилла: налила мне вина, которое я не пью, и объявила: