Такси!

Сон. Навязчивая идея втемяшилась мне в голову, и теперь от нее не избавиться. А вдруг… А вдруг Моргун угнал мою машину? Может, он уже за много миль отсюда… Что, если это не его квартира? Вдруг он жулик, который высматривает в барах богатых лопухов – в данном случае Генри, – угощает их выпивкой, выспрашивает адрес, узнает, нет ли еще кого-нибудь в квартире… А когда лопух напивается вдрызг, просит ничего не подозревающего таксиста отвезти их домой – и угоняет его машину. А может, Генри его напарник! И рвота была поддельная, а от меня только и ждут, что я побегу вниз за своей машиной. Ее там не окажется, а когда я поднимусь обратно, то вместо Генри здесь будет старая дама, которая заявит, что знать ничего не знает, и поднимет крик, чтобы я убиралась из ее квартиры.

Я пыталась отогнать эти мысли, но безуспешно. Потом все же встала и направилась в спальню. Моргун чересчур долго драил мою машину.

– Генри! – Я встряхнула тушу без особых церемоний. – Генри!

Он застонал и вяло попытался отпихнуть меня.

– Генри, просыпайтесь! Просыпайся, жирный козел! – Я слегка хлопнула его по физиономии.

– Дженис… – Он даже глаза не открыл, но из-под правого века выкатилась слеза.

Бесполезно. Нельзя больше терять время. В панике я кинулась к дверям, промчалась через весь коридор; мягкий синий ковер заглушал шаги, только монеты звякали в сумке на поясе. Я нажала кнопку лифта.

Ну же… Ну…

Медленно ползли минуты. Лифт застрял на третьем этаже. От музыки вяли уши – «Представь себе» Джона Леннона исполняли на чем-то типа электронной свирели. Я как безумная ткнула кнопку несколько раз – безрезультатно. Больше торчать в этом коридоре я не могла и, отыскав запасной выход, помчалась вниз по лестнице. С седьмого этажа. Когда я очутилась внизу, голова у меня кружилась, от страха потерять машину к горлу подкатывал комок, а из-за лабиринтофобии подкашивались ноги. Я ворвалась в вестибюль и бросилась к стеклянным дверям, едва не сметя по пути опешившего тощего охранника.

Холодный утренний воздух хлынул мне в лицо, когда я, щурясь и тяжело дыша, вылетела наружу. Несколько секунд ушло на то, чтобы опомниться. Прямо ко мне по дорожке шел Моргун. Усталый и взъерошенный, с ведрами и шваброй.

– Катерина! – произнес он. – А я как раз собирался за вами. Почему вы такая красная?

За спиной у него, в луже грязной воды, чистая и довольная, стояла моя славная старая тачка.

Ну и задница же я.

Тусклое сентябрьское солнце стояло уже высоко, когда я вернулась домой, на Фонтеной-роуд, что в Бэлхеме. После событий этой долгой ночи я чувствовала себя совсем разбитой. Не люблю, когда меня видят такой. Я собрала в машине все свое барахло, мобильники, выручку – больше двухсот фунтов, очень даже неплохо для вторника, – выбралась наружу и долго сражалась с ключами у двери. Вымоталась я настолько, что под лучами солнца могла усохнуть, как вампир. Нужно срочно спрятаться.

В квартире я споткнулась о коробки у входа, поскользнулась на газетах, служивших оберткой, и развалила несколько стопок книг. Агенты по недвижимости пришли бы в ужас, если бы увидели, во что превратился «прелестный викторианский дом с оригинальными деталями». Я переехала почти месяц назад, но до сих пор ничего не распаковала.

Раньше я снимала квартиру в Пэкхеме, но чудесные соседи снизу уехали, а вместо них вселилась компания нигерийцев, которые днем, как раз когда я сплю, наяривали реггей и периодически устраивали пожары. Тут я и решила, что пора обзаводиться собственным домом. Конечно, это было отступление от Плана, но что поделаешь. План был такой: наездить на такси столько часов, сколько смогу, жить не роскошествуя и собрать достаточно средств, чтобы однажды послать все подальше и слинять за границу, – скажем, открыть бар где-нибудь на жарком берегу. Главное – убраться далеко-далеко из этой вонючей страны.

Бэлхем пользовался спросом, и риэлтеров приходилось буквально соскребать с подошв. Заклад был солидный, но План пришлось отложить не только из-за этого. Кое-кто требовал все больше времени и денег, и мои расходы росли, и за рулем я просиживала совсем не так много, как надо.

Я задернула шторы, спрятав от дневного света разгром, царивший в гостиной. Хлама у меня хватает, но такой полезной штукой, как мебель, я не обзавелась. Есть только кровать, гардероб и старое колченогое кресло. Этого достаточно. Убедившись, что шторы задернуты плотно, я отправилась в темную спальню. Там я разделась, побросав одежду на пол, и нырнула под пуховое одеяло.

Но расслабиться сразу не удалось. Напряжение не отпускало. Тот самый случай, когда не под силу даже закрыть глаза. Веки поднимались сами собой, а мысли почему-то возвращались к жилищу Моргуна. Так я и бродила по комнате, разглядывая старый приемник, снова и снова вспоминала, как блевал Генри, и терялась в лабиринте синих коридоров. А в ушах звучала песня Стинга «Каждый твой вздох».