Такси для ангела

Я придумала этот сюжет семь месяцев назад, в день рождения Андрея. А закончу — в день его гибели. Я никому не хочу сделать больно, но ведь я все-таки Королева Детектива, хотя и отношусь к этому титулу иронически. И я не могу уйти просто так, не сыграв напоследок.

А вам понравился убийца, одинокий, как танцор фламенко?..

Целую вас, и да хранит вас бог. Простите меня и прощайте.

Ваша Аглая”.

Я сложила письмо и сунула его в карман. Я знала, что буду возвращаться к нему десятки и сотни раз. Но не сейчас. Только не сейчас.

…Чиж ждал меня на ступеньках, переминаясь с ноги на ногу.

— Ну что? — спросил он у меня. — Дохлый номер? Как кретины — приехали в эту чертову Москву… А у меня от нее изжога, так и знай.

— Ты гений. Ты Чиж — мама, не горюй! Ты Чиж — ума палата! Ты — Чиж. Лучший на свете Чиж, — сказала я и поцеловала Чижа в щеку.

Эпилог

Через восемь тысяч семьсот шестьдесят часов после убийства

…Умное волевое лицо, резко очерченные губы, едва тронутые светлой помадой, и эксклюзивное серебро на всех пальцах. Такого серебра не найти ни в одном магазине, оно передается исключительно по наследству. Или завоевывается как трофей — вместе с карьерой, деньгами и мужскими скальпами…

А если прибавить сюда коротко стриженную точеную голову!

За год Дашка кардинально поменяла свой внешний облик. Да и саму жизнь, чего уж там скрывать.

— Лучший детектив года и самый яркий дебют. Ты добилась чего хотела, — сказала я.

— Два лучших детектива года и пятое место по продажам, — скромно поправила она. — Я должна сказать вам спасибо.

— Ты уже сказала. В своем интервью.

— Да, кажется. Вот только не помню, в каком именно.

— Если уж на то пошло, ты должна сказать спасибо Аглае. Это ведь был ее замысел.

Дашка стряхнула пепел на пол, даже не поинтересовавшись у меня, где бы разжиться пепельницей.

— Об Аглае больше никто не вспоминает. — Сколько же было снисходительности в ее улыбке, боже праведный!..

— Почему же никто? Мы вспоминаем. Да и ты, как я посмотрю…

— Если ты намекаешь на стрижку… Я еще в институте стриглась так коротко, помнишь?

— Конечно, помню, — соврала я. Ни черта я не помнила. Или — благополучно забыла.

— Через неделю приезжает Райнер-Вернер. Дорогуша-переводчик, если ты еще помнишь…

— Конечно, помню, — соврала я. Ни черта я не помнила. Или — благополучно забыла. — И чем он собирается здесь заниматься?

— Будет переводить мои романы. Я ведь перспективный автор.

— Очень перспективный, — заверила я Дашку.

— Тогда, может быть, выпьем за это? — Она споро разлила по рюмкам принесенный ею же коньяк и пододвинула ко мне тарелку с принесенной ею же клубникой.

Я посмотрела в окно — поверх стриженой Дашкиной головы: крыши, занесенные снегом, и жарко-золотой купол Исаакия вдали; совсем не плохая компания для январской клубники. А Дашка — молодец…

— Ну, за вас! — подмигнула мне Дашка, и в ту же секунду в дверь деликатно постучали. И в дверном проеме показалась голова Чижа.

Моего мужа Чижа. Лучшего на свете.

— Мы хотим есть, — промурлыкал Чиж. — Мы проголодались, мамочка!

— Я ненадолго, — сказала я Дашке.

— Святое дело! — Дашка в полном одиночестве опрокинула коньяк и закусила его клубникой.

Я прикрыла за собой дверь и отправилась к двухмесячной обладательнице луженой глотки и маленького хохолка на макушке.

Я отправилась к Аглае. Лучшей на свете.