Такси счастья

Глава 1

До октября Сашина жизнь была в полном шоколаде, причем швейцарского качества. Но жизнь — штука коварная. Как известно, все стремится перейти в свою противоположность. И вот швейцарский шоколад превратился в… Как говорил Сашин любимый писатель Воннегут:

«Вопрос: Что за белое вещество в птичьем дерьме?

Ответ: Тоже дерьмо».

А ведь ничто, как говорится, не предвещало.

У Саши было если не все, то многое: хорошая и, что немаловажно, высокооплачиваемая работа, приличная квартира практически в центре Москвы (хотя и не собственная, а съемная), любовник и множество идей, как разнообразно и ярко прожить жизнь. А жизнь-поганка взяла и внесла свои коррективы в виде экономического кризиса.

Грядущим кризисом начали пугать еще в августе, когда в мировой экономической системе что-то не срослось. Ухнуло на Западе и слабо отозвалось на другом конце деревни — в нашей Раше. Но россиян так просто не напугаешь — мы сколько всего пережили (панцирь — броня! фиг ухватишь!), а потому большинство сограждан панике не поддались и прожили август с сентябрем, особо не напрягаясь. Ну, кризис и кризис, авось рассосется, стороной пройдет.

А вот и не прошел.

Саша трудилась в компании, производящей смыслы. То есть формально они занимались рекламой и пиар-технологиями, но фактически продвигали уже не товары, а создавали для людей смыслы. Это когда надо придумать для человека потребность в чем-либо — товаре, услуге, чтобы он сам поверил, что они ему действительно необходимы. Ведь уверовав, клиент сразу отправлялся в погоню за статусом и фетишем и покупал, покупал… Короче, они, как и все прочие рекламщики, разводили людей на деньги. И судя по результатам, у них это неплохо получалось. В этой конторе Саша числилась ведущим специалистом по созданию и раскручиванию торговых марок и с директором Пашей была на короткой ноге.

В октябре Паша вызвал Сашу к себе в кабинет и с интонацией, с какой обычно пугают маленьких детей, спросил:

— Сань, слыхала, кризис?! — и добавил траурным голосом: — Дело швах, Сашка, мы разорены!

Она не поверила: как гром среди ясного неба! Вроде вросли в почву отечественного бизнеса прочно, рекламная контора не из последних, и вдруг в одночасье, — усе, приплыли? Может, Паша паникует и преувеличивает масштаб?

Но Паша признался, что обошелся без преувеличений:

— Саня, представь полный трындец, а на самом деле все еще хуже!

При этом вид у него был отнюдь не жизнеутверждающий. Надо же, неделю назад он походил на человека, который мог себе позволить слетать пообедать в Париж, а сейчас убедительно выглядит в образе чувака, у которого действительно «на самом деле все еще хуже!». Толстый Паша даже осунулся…

Но Саша со своим идиотским природным оптимизмом выступила в мажоре, мол, отставить панику, все исправим, наладим, вырулим, куда надо!

Паша саркастически хмыкнул:

— Семенова, нам с тобой на биржу безработных пора выруливать! — И сообщил, что у владельца конторы, Н., серьезные финансовые проблемы: — Большие проблемы, очень большие! Из таких не выруливают! И дело вовсе не в нашей вшивой конторешке, которая для него вообще нагрузка к основному бизнесу, а в том, что он теперь все свои «заводы, газеты и пароходы» пустит с молотка.

Вот так. Другая бы на Сашином месте истлела от подобных новостей, а она — ничего… По инерции еще трепыхалась, услужливо подсказывая варианты:

— А давай мы с Н. поговорим, обсудим проблему?

— Какая ему радость с нами общаться? — усмехнулся Паша. — Да и о чем?

— Попробовать-то можно! Вспомни главный закон пиарщика! «Самое важное — управлять общением. Любым!»

— Каким общением? — Сашин босс разозлился. — Мы в полном дерьме!

— Но не бывает безвыходных ситуаций! Не в первый раз, может, все еще обойдется!

— Слушай, иди, а? — взмолился Паша. — Меня от твоей жизнеутверждающей философии тошнит.

И тут Саша взбесилась и позвала Пашину секретаршу.

На длинных ходулях прибежала секретарша Катя. Где таких клонируют? Метр восемьдесят пять, не иначе! Она прочирикала, типа, чего изволите?

— Катя, принеси этому придурку канцелярскую корзину — его тошнит.

Паша вяло и добродушно заметил, что юмор в данной ситуации неуместен.

Саша пожала плечами:

— Почему неуместен? Живые ведь люди…

Паша заколыхался крупным телом то ли от смеха, то ли от истерики:

— Мы уже не живые, детка. Все, я сбитый летчик! И ты сбитый летчик! И она. — Он взглянул на Катю и осекся. — Ну, такую куклу вряд ли собьешь, она быстро найдет аэродром для новых полетов.

Катя гордо удалилась, всем своим породистым экстерьером подтверждая правоту Пашиных слов.

— Что мне теперь делать? — поинтересовалась Саша, сознавая, как глупо звучит ее вопрос.

— Отдыхай, Семенова! Все!

И вот она, уволившись по собственному желанию, отправилась «отдыхать».