Такси! Такси!

Летом 1924 года в столице пронесся слух, что Моссовет купил в Англии восемь автобусов. Все знали - на пробу, посмотреть, пойдет ли, не развалится ли на булыжных мостовых, не помешает ли он извозчикам, которых было пять тысяч.

Толпы людей вышли на улицы смотреть на новенькие лондонские «Лейланды». В газетах и на афишных круглых тумбах сообщалось, где их можно посмотреть. Автобус пошел от Казанского вокзала до Белорусско-Балтийского - по Мясницкой, Лубянке, мимо магазина Мосторга, через площадь Свердлова, Охотный ряд и по Тверской.

Восемь автобусов ходили один за другим.

Каждые пять минут их ждали; кто-то, увидев издалека, радостно сообщал толпе: «Едет!» Одни норовили сойти с тротуара поглядеть поближе, другие пятились под каменную арку, от греха подальше, и заранее жалели тех 26 человек, которые, не боясь риска, садились в железный ящик на колесах, катившийся не по рельсам, а где захочет. Но большинство все-таки хотели прокатиться. Разве это деньги - сорок копеек?

Первые дни очередь занимали с раннего утра и терпеливо ждали своего часа, как мальчишки новую карусель. Поначалу не все ладилось. Как-то вдруг из автобуса пар повалил, женщины завизжали, загалдели - думали, что пожар, хотели выскакивать на ходу. Шофер остановил, побежал с ведром к водопроводному крану - оказывается, охлаждающая мотор вода вскипела, надо остудить. Как раз в ту пору Моссовет объявил воду бесплатной - водопровод наладили, пей сколько хочешь.

Такое объявление МКХ появилось на афишных тумбах города в июне 1925 года.

В те летние дни шоферы и кондукторы стали людьми, знаменитыми на всю Москву, работали они в две смены по восемь часов. Еще был один бригадир, один слесарь, два счетчика выручки и один счетовод - сорок три человека насчитывало тогдашнее Московское автобусное хозяйство, которое обещало довольно скоро вернуть Моссовету все затраты: за август перевезли 387 295 пассажиров, за сентябрь - 474 299, за октябрь меньше - 426 629, за ноябрь еще меньше - 364 630. Сказывался не только сезон - к автобусу привыкли, он перестал быть чудом, на нем дешево и быстро ехали те, кому повезло: если их маршрут совпадал с единственным автобусным.

Всем уже стало ясно: автобус выиграл соревнование с трамваем. Не застревал, если у идущего впереди что-то стряслось, его можно было пустить по любой улице. Но в Московском коммунальном хозяйстве не хотели принимать скороспелое решение. Как-то еще отзовется на шинах булыжная мостовая - не прогорит ли на «обуви» этот неженка «Лейланд», привыкший к дорожной глади? Следили за всем и учитывали все.

Словом, восемнадцать тысяч рублей были быстро собраны, и можно было покупать новые «Лейланды». А почему только «Лейланды»? А почему бы не купить такси?

Именно автобус заставил все больше думать о такси. О нем постоянно говорили на заседаниях Моссовета и в печати. Автобус, маршрут которого можно легко менять, показал, как удобен безрельсовый транспорт. Идет ли ремонт мостовой, приходится ли внезапно, из-за аварии, добираться до лежащих в земле водопроводных труб - можно пустить машину в обход. Но только автобус должен всегда ходить одним путем, как трамвай, хоть нет у него ни колеи, ни дуги: чтобы легко было людям рассчитывать время и можно было полагаться на быструю езду. А по каждой улице автобус не пустишь - накладно. Другое дело таксомотор: спешит ли человек на срочное совещание, вызвали ли врача к больному, - можно быстро обернуться.

Тогда, в годы нэпа, что-то подобное таксомотору появилось: прокат. Выползшие из-за углов, обнаглевшие нэпманы, стали покупать где-то автомобили. Наняли шоферов. Иногда те возили хозяев, но большей частью ехали не спеша возле тротуара и отыскивали среди пешеходов людей, одетых получше и побогаче. Те останавливались, учтиво кланялись за любезность, не спеша втискивались в машину. Поездка на прокатном «авто», скажем, от Трубной площади до Староконюшенного на Арбате стоила миллионы. Тогда все считалось на миллионы.

Но в 1924 году, когда объявились «Лейланды» и начались разговоры о такси, рубль изрядно потяжелел, стал полновесным. Тогда даже финансовая система не могла стать препятствием для таксомотора, а он - так решило Московское коммунальное хозяйство и это поддержал президиум Моссовета - должен быть очень дешевым, доступным каждому рабочему, чтобы не завидовал трудовой человек нэпманской жене, которая всячески хвасталась перед соседями и незнакомыми людьми поездкой на прокатном автомобиле.

К тому времени, когда в стряхивающей с себя нищету Москве начались разговоры о необходимости таксомотора, во всем Советском Союзе было 10 895 машин, из них легковых 5295…А в Англии, сообщали газеты, насчитывался уже целый миллион автомобилей, а в Америке - совсем немыслимо: семнадцать миллионов!

Президиум Московского Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов решил послать своих знатоков в крупнейшие города Европы: пусть посмотрят, как там устроено метро, как там действуют автобусы и такси.