Таксопарк

— Сергей, я хочу есть. — У Тарутина было неплохое настроение.

В пирожковой, как ни странно, было довольно мало народу.

Молодая продавщица ловко положила на тарелку шесть пирожков, наполнила два стакана кофе.

— Следующий! — крикнула она и улыбнулась Тарутину.

— Вы пользуетесь успехом у женщин, — произнес Мусатов.

— Его любили домашние хозяйки, принцессы пирожковых…

— И даже одна женщина-программист, — в тон перебил Мусатов.

Тарутин скосил глаза на своего главного инженера, направляясь к свободному столику.

Пирожки вкусно хрустели прожаренной корочкой. В нос ударял аппетитный привкус лука и чеснока.

Мусатов жевал, отрешенно глядя в широкое окно, затянутое шторой.

— Испытываете мое терпение, Сергей?

— О чем вы? — невинно спросил Мусатов.

— Женщина-программист. Что вы имели в виду?

— Не более того, что сказал.

Теперь Тарутин окончательно понял: Мусатов что-то знает о Вике. Не может же быть такого совпадения. А почему не может быть? Ладно, он не доставит удовольствия этому щеголю. Он не будет задавать вопросов и ставить себя в неловкое положение. Пусть жует свои пирожки и томится ожиданием…

— Послушайте, Сергей Кузьмич. Какие пружины вы обещали Ларикову?

— Обычные. Передней подвески, — улыбнулся Мусатов.

— И кто же собирается их изготовлять? Мы? Если вы полагаете, что Лариков забудет ваше заявление, вы ошибаетесь.

— У нас есть сотрудник в парке, некий Шкляр. Кажется, вам известна эта фамилия. — Мусатов попеременно отводил пальцы от горячего стакана. — Так вот, этот неутомимый рационализатор среди множества разнообразных идей предлагает наладить изготовление пружин. Надо только достать старый токарный станок… И вообще…

Мусатов не выдержал, торопливо поставил стакан на стол и ухватил себя за ухо.

— Горячий, черт возьми… И вообще! Я — главный инженер! И так же отвечаю за план. Неужели вы и впрямь отказались от новых таксомоторов из-за тесноты в парке?! Это же безрассудство. А узнают водители?

— Послушайте, Сергей… Мы так часто вспоминаем это слово: план. Нельзя ли больше уделять внимания словам: совесть, достоинство, самолюбие? Возможно, тогда и этот план явится следствием нормальных человеческих отношений, а не идолом, требующим жертв…

— Не понял вас.

— Видите, вы даже меня не поняли, Сергей Кузьмич…

— Но я хочу вас понять.

Тарутин окинул взглядом хмурое лицо Мусатова.

— Как по-вашему, Сергей, отказ от новых автомобилей вызовет реакцию… скажем, в министерстве?

— При одном условии: если завалите план.

Тарутин засмеялся и слегка стукнул по столу рукой.

— Из года в год тянется одно и то же. Нервотрепка и неразбериха. Мутная вода с крупной рыбкой. А все потому, что там, — Тарутин ткнул пальцем в потолок, — там видят только результат. План! В денежном выражении. Есть план — все в порядке… А то, что подобное положение дискредитирует идею, унижает человека… Черт возьми, Сергей, в наш рынок напихана тысяча таксомоторов! Тысяча! Когда семьсот на этой территории уже под завязку. Верно? И вас, главного инженера, еще удивляет мой поступок! Нам обещали дать эту чертову тарную фабрику? Обещали! Зачем, когда и так план есть? Обещали выделить средства на развитие ремзоны? Обещали! Зачем? Ведь и так план есть… Более того, от нашего собственного фонда нам оставили лишь десять процентов! Все, что мы заработали, передали автобусникам. А мы план возим… Обманом это называется, Сергей Кузьмич. Надувательством. А мы терпим. Унижаемся. Улыбаемся. Гробим первоклассную технику. Прожить бы день сегодняшний, а там и трава не расти… И вас, главного инженера, удивляют мои поступки… Я вам, Сергей Кузьмич, не лекцию читаю. Скучно мне так работать, как мы работаем. Скучно. И унизительно. Никакого достоинства…

Голос Тарутина звучал ровно, без нажима. Смуглыми пальцами он мял пирожок.

Мусатов поставил стакан и вытер салфеткой губы.

— И чего вы добьетесь? План все равно дадите, хоть на «лохматках». Зато труднее будет.

— Если бы я знал, чего добьюсь… Пока камень в воду. Пойдут круги…

— И брызги… Новые таксомоторы взять все равно вас заставят. Хотя бы несколько штук. Так Лариков и пойдет на скандал, ждите! У него голова чуть меньше этого столика, — Мусатов обвел руками пластиковый круг. — Соображает, будьте уверены. Вы пока У него в любимчиках числитесь. Не попадите в отставку. Будете, как Маркин, все горлом выдирать. И язву наживете.

— Я каждое утро делаю зарядку. С гантелями.

Готовлюсь к труду и обороне, — серьезно ответил Тарутин.

Мусатов пожал плечами.

— Кто знает, возможно, чего-то вы и добьетесь… В институте у меня был приятель. Удивительный человек. Он все время нас чем-то озадачивал. Бывало, мы ломаем голову, придумываем, готовимся… А он поднимается и идет, ничего не придумывает, не ловчит. Смотрит своими ясными очами в глаза собеседнику и всего добивается… Удивительно!

— Счастливый человек, — проговорил Тарутин.

— Счастливый человек, — согласился Мусатов.

Они вышли из кафе.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

1