Таксопарк

Сергачев рассказал ему о том, что произошло на заброшенной лесной дороге. Яша выслушал и расхохотался.

— Это называется: герой с перепугу.

И Сергачев вдруг обиделся. Что тут смешного? И почему с перепугу? Он вонзил зубы в бутерброд с колбасой и ел молча, подчеркнуто серьезно, всем видом своим выказывая равнодушие.

— Что смешного? — обиделась за Сергачева и Елена. — Посмотреть бы на тебя в такой ситуации…

— Извините, ребята. Я так. Извините… Значит, машину пообещали новую. В газете пропечатают. Куклу подарили. Это дело! Теперь смотри в оба, Олег! Не упусти. В большие начальники можно поползти. Твой час!

Яша разрезал блинчик, освобождая слабый завиток пара.

— Умный ты стал очень, Костенецкий, в своей пекарне, — хмуро проговорил Сергачев. — Может, и мне податься?

— Подайся, Олег, подайся.

Яша словно и не замечал перемены настроения за столом, поглощенный едой. Лишь поднял вверх указательный палец в знак особого восхищения блинчиком.

Сергачев достал сигарету и закурил, выпуская в Костенецкого сизые шары дыма.

— Между прочим, Олег, воспитанные люди просят разрешения закурить. И тем более не пускают дым в лицо соседу, — спокойно произнес Костенецкий.

Сергачев еще раз затянулся и выпустил дым.

— Наш Сергачев хочет скандала, — улыбнулся Яша. — Или он забыл, что Костенецкий никогда не позволял на себя давить, даже начальнику колонны Вохте Константину Николаевичу. Надеюсь, Сергачев не будет злоупотреблять терпением Костенецкого, верно?

Елена встала.

— Как дети, честное слово.

Она подняла с полу свою сумочку.

Сергачев тоже поднялся. Взял сверток с куклой.

Костенецкий оставил вилку, приподнялся, положил свои железные ладони на плечи Сергачева и надавил, возвращая Олега на стул.

— Если ты можешь обижаться на старого товарища из-за каких-то пустяков, то у тебя неважно с юмором, Олег, — медленно проговорил он.

— Его обидел твой смех. — Елена присела на край стула.

— Мой смех. А разве не смешно, Леночка? Обыкновенный человеческий поступок превратили в подвиг греческого героя. И что это за люди, если им в пример надо ставить обычные человеческие отношения? Что человек не оставил другого человека в тяжелом положении… Ты вот, Сергачев, удивляешься: почему я, ас, первоклассный таксист, ушел из парка? Стал возить хлеб. В какой-то момент своей жизни, Олег, я, Костенецкий Яков, понял, что я — человек! Что меня унижают мятые рублишки, ради которых мы стараемся. Крутим динамо… Конечно, ты можешь сказать: никто тебя не заставляет, работай честно, как трамвай, да? Но не могу, Олег. И ты это прекрасно знаешь — парк заставит крутить и ловчить. Сам таксопарк… И я ушел… Не знаю, понял ты что-нибудь из моего выступления? Спокойней мне стало жить, Сергачев. А в конце концов это и есть главное…

Костенецкий хотел еще что-то сказать, но промолчал достал из кармана пятерку, бросил на стол и, не простившись, вышел.

2

Шоссе, точно след трассирующего снаряда, вонзалось в далекое здание аэровокзала. Красная полоска на спидометре растянулась до цифры сто двадцать. Стоящая на обочине лошадь испуганно скакнула к багровому кусту. Миг, и куст с лошадью уже были далеко позади…

— Послушай, малый, я на тот свет еще успею. — Голос сидящего на заднем сиденье пассажира звучал тревожно и настойчиво.

Слава нехотя сбросил газ.

Долго провозился в городе у центральной кассы, ловил пассажира, не хотелось гнать в аэропорт порожняком. Всегда так: если надо — никого, а не надо — от пассажиров хоть отбивайся.

В эти дни езда в аэропорт для таксиста была невыгодна: график движения самолетов был нарушен по метеоусловиям, и в аэропорту скапливалось много таксомоторов. Можно не один час потерять, пока выберешься с пассажиром…

Но Славу сейчас это мало интересовало. Круто зарулив к камере хранения, он высадил пассажира и, не сбрасывая показания счетчика, выключил зажигание, вылез, запер дверь и бегом направился к главному зданию.

Часы под высоким потолком центрального зала показывали три минуты одиннадцатого. Гигантское помещение было набито людьми, слоняющимися в томительном ожидании. Широкая винтовая лестница вела на второй этаж. И здесь было много людей, особенно У буфета.

Слава шел вдоль разбросанных грибков-столиков. Нет, так Ярцева искать бесполезно. Надо занять какое-нибудь заметное место и ждать. Он отошел к перилам, нависшим над первым этажом…

Вообще-то день с утра складывался удачно. Он почти не простаивал. Сразу при выезде из ворот парка таксомотор заняла женщина, которую Слава повез в Далекий Новый поселок. По дороге в разных местах он прихватил еще троих пассажиров. И всем в Новый поселок. Удача. В утренние часы из Нового поселка пассажиров всегда хватало — люди спешили в город, на работу. В переполненные автобусы не втиснуться.

А когда идет удача, главное — ее не спугнуть. Спугнешь — все пропало. И час и два будешь загорать или в лучшем случае свезешь в какое-нибудь глухое место группу озабоченных строителей, которые расплачиваются талонами и строго по счетчику.