Таксопарк

— А если сладить? — сказала она, ласково улыбаясь парню.

— Новый аппарат! В экспортном исполнении! Его в Швецию отправляли…

— Чеож не отправили-то? — подковырнула женщина.

— «Чеож-чеож»… Подголовники забыли на кресло поставить. И всю партию завернули… Ладно. Сотню сброшу. И все… Деньги нужны позарез. Кооператив строю.

— У каждого свое, — сочувственно произнес мужчина. — В наших-то дергарях «Москвичок» только и тянет. Мне «Жигуль» и даром не нужон. Садится на брюхо. А «Москвич» ничего, вылазит, язви его, — все оживлялся мужчина. — Ну так чо? Прокатимся?

— Сами за руль или мне? — Парень спокойно улыбался. Что ему волноваться? Он за свой товар не покраснеет.

— Вначале ты, — решил мужчина и приказал жене: — Садись!

Тут-то и наступило мгновение, которого Максим Макарович ждал со сладким замиранием в сердце. Он шагнул к автомобилю и положил руку на белое крыло.

— Сколько прошла? Тысяч восемьдесят? Или сто? — спросил он у женщины.

— Прям! — обиделась женщина. — Новая! Не видите? Глаза застило.

— Какая новая? Эта? Ха-ха! Битая-перебитая.

Женщина с ненавистью оглядела длинную фигуру Шкляра и поправила платок.

— Ходи-ходи… «Битая». Лезут всякие.

— Ваше дело. Если денег не жалко.

Шкляр медленно побрел от машины. Женщина приоткрыла дверь и поставила ногу на пол, застеленный чистым голубым ковриком.

— Очки бы надел! — крикнула она в спину Шкляра. — Слышь, Костя? Этот-то… Битая-перебитая, говорит…. Эй! Дяденька! Где, интересно, она битая?

— Да везде! — Шкляр остановился и покачал головой. — Везде! Места живого нет.

Стекло со стороны водителя опустилось, и наружу высунулось пухлое лицо парня.

— Дома не с кем ругаться, да? А то свезу тебя на кладбище — ругайся сколько влезет. Ходят тут всякие!

— Я и говорю, — подхватила женщина.

Шкляр прытко вернулся к автомобилю. Ткнул сухим пальцем в угол ветрового стекла.

— Стойки смещены?! Что ты смотришь на меня, ухарь-купец? Открытие, что ли, для тебя?

Лицо парня побелело. Он вылез из машины. Мужчина тоже вылез и принялся таращить маленькие серые глазки на кузов.

— Сюда гляди, сюда, — Шкляр провел ладонью по крыше. — Чувствуешь? Ползет. Хоть, честно говоря, правка неплохая… И крылья не свои… Да она вся крашена-перекрашена.

— Как это перекрашена? — Голос парня погас, он крепко растерялся.

— Так и перекрашена. Вот следы и вот…

Мужчина и женщина разом склонились над местом, куда указал старик. Парень, набычась, пошел на Шкляра.

— Ты что, тулуп, стараешься? Или ты им дедушка родной? — шептал он, едва раздвигая губы. — Или тебе больше всех надо?

Но он не знал характера Максима Макаровича Шкляра. На испуг его брать нельзя, обратный эффект получается.

Шкляр отодвинул парня сильной ладонью и спокойно, тоном экскурсовода принялся перечислять все дефекты, тщательно упрятанные от постороннего взгляда.

— А грит: Швеции отправляли, Швеции, — бормотала женщина. — Что ж это такое, Кость?

— А то! Жулик он! — гневно проговорил мужчина, с ненавистью глядя на парня. — По мордасам бы ему! Такие тыщи запрашивал, дороже новой. Прохиндей…

Это были звездные минуты Максима Макаровича Шкляра. В полном расположении духа он остановился у киоска и заказал большую кружку кваса. Пил медленно, с наслаждением. Густой терпкий квас нежно обволакивал горло, да так, что хотелось не глотать, а держать во рту, небом ощущая всю его прелесть.

— Не кислый? — спросили за спиной.

Шкляр обернулся и прищурил глаза в знак того, что квас отмщенный. Подошедший гражданин для удобства продел голову и плечо в новую покрышку от «Волги» наподобие патронташа. В руках он держал две громадные сумки, из которых выпирали автодетали. Пот сползал по его щекам и мятому подбородку.

Шкляр с сочувствием окинул взглядом мученическую фигуру и улыбнулся. Но в следующее мгновение улыбка застыла на его тощем лице. Он приблизил глаза к покрышке. Четкое клеймо в виде ромба с цифрой посредине не оставляло никаких сомнений — покрышка была казенная и принадлежала таксомоторному предприятию, на котором служил Максим Макарович…

— Продаете?

Но гражданин не обратил внимания на волнение Шкляра. Он поставил на землю тяжелые сумки и полез за деньгами.

— Сам купил.

Шкляр почувствовал, что не врет. Отпил еще два глотка, лихорадочно придумывая, что же предпринять. Но, так и не придумав, отвел кружку от лица.

— Резина-то ворованная.

— Ну и что? — моментально, даже с охотой, отозвался гражданин. — Меня самого прошлой ночью разули — колесо унесли. Экая невидаль: ворованная… Может, моя и есть.

— Статья существует.

— А хоть целая книга. Мне-то что?

— Привлечь можно. Скупка краденого.

Рука гражданина, протянутая к продавщице, замерла в воздухе.

— А вы вначале докажите!

— И доказывать нечего. — Шкляр уловил растерянность и приободрился. — Вот! Глядите! Клеймо таксопарка.

Гражданин запрокинул голову и вытянул шею, чтобы разглядеть место, на которое указывал Шкляр. Но так ничего и не увидел, а снять с себя покрышку он опасался. Чувство тревоги уже вползло в его сознание. Он враждебно смотрел на старика. Что это за фрукт? Мало ли их тут ходят на барахолке, переодетых…