Тактик

Женщина вскрикнула. Доморацкий успокаивающе покачал головой:

— Не бойся, девонька. Мы ж не звери какие. А этому, — он демонстративно сплюнул, — туда и дорога! Молодого себе найдешь. Честного.

— Эра карда, — перевел Моисей. И тут же спросил — Са пеад телефонии? [26]

Молодая вдова отрицательно покачала головой:

— Ei. Ja sul on vaja helistada?.. [27]

…Когда рота капитана Лесного прибыла на мызу Ораава, то все — от комроты и политрука, до простых бойцов были потрясены открывшимся им зрелищем. Во дворе шел настоящий митинг. Ораторствовал комсорг роты старший сержант Соколов, боец Геллерман как умел, переводил пламенную речь товарища, а сержант Доморацкий осуществлял контроль за порядком на митинге. Толпа крестьян-поденщиков выступала в роли внимательных слушателей.

— … и вот когда эстонские кулаки, буржуи и капиталисты решили объявить войну первому в мире государству рабочих и крестьян, — вдохновенно вещал Соколов, — к вам, товарищи, пришли мы — посланцы миролюбивого, но могучего Советского Союза. Не как завоеватели пришли — много находников было на многострадальной эстонской земле! Ваша столица так и называется — «Датский город», Данлин. Это в честь завоевателей датчан, между прочим. А мы пришли к вам, товарищи, как ваши братья и друзья, которые помогут вам сбросить ненавистное иго буржазии и империалистов…

— Нoonestatud maad t~oesti jaotada, — сообщил Геллерман, ожесточенно роясь в военном разговорнике, а Соколов внезапно добавил, — V~ordselt [28].

Батраки поденщики заволновались, а потом кто-то крикнул «Elagu N~oukogude Liidus! [29]» Остальные подхватили, и дружно закричали «Ура!» И в этот момент к Соколову подошел Лесной. Он взял Глеба за плечо, повернулся к собравшимся и крикнул по-эстонски:

— Мы благодарны вам за теплый прием, но сейчас мы должны спешить! У нас еще есть дела, — после чего прошипел уголком рта так, чтобы слышал только Соколов — По возвращении — трое суток ареста. Тоже мне агитатор-горлан-главарь нашелся… Вперед, душу твою мать вперехлест в три креста!..

…В Таллин роты первого и второго батальонов спецназа вошли в три часа по полуночи. Согласовав свои действия по радио, десантники распределились по периметру города и начали одновременное движение к центру, попутно захватывая все объекты, указанные комбригом Новиковым в боевом задании.

Дежурный полицейский Юри Пихл стоял на перекрестке возле здания Национального банка и размышлял о том, как все-таки хорошо, что Эстония наконец-то решила посчитаться с этими большевистскими варварами. Скоро эстонская армия захватит и Нарву, и Псков, и Новгород, и… и… и еще разные города, выгонит оттуда вонючих пархатых русских и присоединит эти земли к великой Эстонии. Впрочем, всех русских выгонять не стоит: цивилизованным людям понадобятся рабы.

Именно в этот момент его размышления были прерваны самым неожиданным и грубым образом, а именно: его схватили чудовищной лапищей за горло и сжали, перекрывая доступ кислорода. Перед ним словно бы из ниоткуда возник странный силуэт, и Пихл услышал произнесенное негромким строгим голосом:

— Имя, фамилия, звание?

Юри честно попытался ответить, но лапища решительно мешала ему это сделать. Через секунду вопрос повторился, только теперь его сопровождал чувствительный тычок чем-то очень твердым в печень.

Пихл отчаянно засипел, и тут же услышал:

— Леш, приотпусти его, а то «открывает щука рот, а не слышно, что поет» [30].

Юри вдохнул живительного воздуха и тут же не нашел ничего умнее, чем спросить:

— Ви кто ест-т?

— Дед пихто, блин, — печень Пихла получила уже не тычок, а полноценный удар. — Имя, фамилия, звание?

— Юри Пихл, констебль…

— Ишь ты, констебль… Ну что, констабля, где тут банк? Быстро!

Дрожащей рукой Пихл ткнул в сторону здания Национального банка. Горло отпустили, но тут же под подбородок ткнулось что-то острое, очень похожее на нож. Могучий бас прогудел:

— Тихо! Будешь умным — жив останешься… — И сразу же, без перехода, — Сколько охраны в банке? Быстро, ну!

Пихл опешил. Вот так, нахально, какие-то двое русских собираются ограбить банк? Он собрался и гордо произнес:

— Эт-то нельзя-а. Вас поссадя-ат турма…

Стоявший сзади басовито хохотнул. Стоявший спереди снова произнес:

— Не твоя забота, — после чего Юри Пихла освободили от кобуры с пистолетом, просто оторвав ее от ремня, и пихнули к банку. — Топай и скажи, чтобы открывали без глупостей. А не то двери взорвем.

Через несколько секунд Пихл вместе со своим знакомым кордником [31] Кеном-Марти Вахером, дежурившим в тот день в банке, сидел связанный и с ужасом глядел на охранявшего их крупного мужчину в каком-то странном, серо-голубом пятнистом одеянии, с грустными еврейскими глазами и мощными кулаками. В руках охранник держал странного вида то ли карабин, то ли пистолет-пулемет. Внезапно в здание банка быстро вошли трое в таких же странных костюмах. Первый — человек с неподвижным лицом и ледяными глазами вопросительно взглянул на сидевших.

Часовой вытянулся: