Тактика выжженной земли

Собакин сказал, что медикаменты наши никому не нужны и автоматчиков, скорее всего, ждать не стоит. Будь на то вражья воля, они с огромным удовольствием сбросили бы на клинику пару десятков авиабомб, а потом для верности добавили бы из огнеметов. Но поскольку таковой воли нет, нас, скорее всего, будут элементарно поджигать. Так что стоит рассчитывать на десяток лиц с битами и монтировками, приправленных малой группой поддержки с огнестрельным оружием и какими-то техническими средствами для перевозки ГСМ.

– Поджигать?!

– Да, поджигать…

Здорово! Недолго тут у нас шалила цивилизация. Добро пожаловать обратно в родное и уютное Средневековье…

Вскоре инкогнито прибыла подмога: Смирнов и трое коллег Собакина, с которыми он везде разъезжает. Как они подъехали, я не видел (окна моего кабинета расположены справа от крыльца, на втором этаже, двор виден как на ладони), посему сделал вывод, что хлопцы влезли через окно со стороны сквера.

– Если увидят, что народу много, – не полезут, – пояснил Собакин.

– Так, может, и к лучшему?

– Не, пусть нападают. Прищучим разом, чтоб потом не маяться. Сходи погаси везде свет. Пусть будет внизу в вестибюле, на посту в стационаре – ну и тут, естественно…

Я прогулялся, выключил лишний свет, проверил камрадов в стационаре и предупредил, что Собакин здесь (они его боятся – глядишь, постесняются лишний раз «ставиться»). Потом я принял душ и вернулся в кабинет с намерением внести предложение – для релаксации помалу вкусить из сосуда, что Собакин приволок с собой.

Намерение мое несколько запоздало: «дуреборы» уже вкушали, и не помалу – Смирнов, оказывается, принес еще литр.

Оставалось только присоединиться к честной компании и ради проформы задать актуальный вопрос.

Актуальный вопрос (насколько хороши будут пьяные сотрудники в качестве защитников клиники?) Собакина слегка обидел:

– А кто будет пьяным?! Тут от силы по четыреста на брата получается! Как раз только-только расслабиться…

Пьяным стал я – и очень быстро. «Дуреборы» наливали споро и деловито, где-то через полчаса я был хорош настолько, что с трудом выговаривал слова. Собутыльники мои между тем выглядели бодро и свежо и спокойно общались на профессиональную тему – я мало что понимал из их разговора.

Да, видимо, я сильно устал за последнюю неделю. Никогда ранее так стремительно не пьянел. Если так и дальше пойдет – быть мне алкоголиком.

Между делом Собакин пару раз кому-то позвонил: по вопросам было ясно, что корреспондент находится где-то неподалеку и наблюдает за обстановкой возле клиники. Это меня успокоило: значит, мы тут не одни, где-то поблизости сидит в засаде резерв. Или засада в резерве – короче, кто-то тут есть еще.

И вообще, можно не волноваться. От меня сейчас мало что зависит: люди с «питомника» контролируют ситуацию и сделают все, как надо…

* * *

Через некоторое время что-то произошло: видимо, я в очередной раз клюнул носом, потому не понял, что именно, но все мои собутыльники вдруг организованно встали и покинули кабинет.

Поборовшись с заплетающимися ногами, я с трудом одержал верх и тоже вышел вон.

«Дуреборы» сгрудились у раскрытого окна в темном холле и прислушивались к звуку, доносившемуся с улицы. Звук был похож на сдвоенное урчание мощных моторов, например дизельных тягачей.

Вообще-то это нонсенс, в такое время суток по улице возле клиники вообще никто не ездит, а движение тяжелого транспорта через центр города категорически запрещено.

Я открыл было рот, чтобы задать вопрос о природе звука, но Собакин, каким-то мистическим образом угадавший в темноте мое намерение, дернул меня за руку и прошипел прямо в ухо:

– Тихо! Молчи, слушай. Вон – к окну встань, смотри…

Звук медленно, но уверенно приближался. Теперь было совершенно очевидно, что это мощные автомобильные моторы.

Перед воротами клиники вдруг откуда ни возьмись возникла милицейская машина с включенной «мигалкой». Развернувшись, она сдала назад и прижалась к обочине, словно желая кого-то пропустить.

Спустя несколько секунд звук моторов превратился в рев – из темноты шарахнуло ослепительным светом фар, закрытые на ночь ворота вдруг сложились, как пластиковая изгородь детского конструктора, и во двор клиники ввалилась тупая «камазья» морда, волокущая за собой многотонную цистерну.

– Понеслась!!! – скомандовал Собакин, и «дуреборы» с воплями и гиканьем ломанулись к лестничному маршу.

Я остался на месте (да просто туго соображал – не понял, что делать) и успел заметить, что во двор лезет второй «КамАЗ» с цистерной, а от сломанных ворот бегут к крыльцу какие-то серые фигуры. И показалось мне с пьяных глаз, что их там неимоверно много!

Сообразив наконец, что надо как-то действовать, я неуверенной трусцой припустил к кабинету, на ходу решая дилемму: мне теперь как – просто спрятаться или все же примкнуть к рядам защитников клиники?

Едва я успел добраться до кабинета, внизу сочно лопнула витрина и победно заорал хор злобных голосов. Дилемма была решена в пользу активной обороны: с детства ненавижу вандалов!

Я схватил со стола пустую бутылку с ручкой, покинул кабинет и осторожно спустился вниз.