Талант и поклонники, или История Марианны Коварской, родившейся под знаком Козерога

Он наливает воду из старого «министерского» граненого графина, пьет, со стуком отставляет стакан. И продолжает:

— Вы мне безумно понравились. Это я вам уже говорил. Вы очень отстраненно держались — вам не было до меня никакого дела, и от этого я заводился еще больше. Я влюбился по уши. Я хотел бы купить, соблазнить, но это все — не для вас. Я могу просто остаться вашим другом и помогать вам по мере своих сил — но я так хотел взаимности, хотя и не знаю, могу ли я на нее рассчитывать. Я хоть и не стар — но вы-то все равно почти на двадцать лет меня моложе — это не имеет значения для меня, но для вас может иметь огромное. Единственный выход — попросить вас стать моей женой. Я это и делаю — прошу.

Я молчу. Я сама не знаю, почему молчу.

К моим ногам кладут целый мир, а я просто не знаю, что говорить.

— Я с вами буду счастлив — и сделаю все, чтобы вы были счастливы. Ваш ребенок будет моим ребенком, если вы захотите, а если не захотите — что ж, я буду самым лучшим, самым внимательным отчимом, обещаю. Моя дочь давно выросла — я был тогда очень молод и не смог в полной мере насладиться отцовством — не умел, дурак был. Я бы очень хотел, чтобы у нас были дети — и раз это случилось, значит, они будут — в том случае, конечно, если я не противен вам настолько, чтобы вы даже и думать не могли о такой возможности.

Я улыбаюсь.

— Нет, вы мне не противны.

Совсем нет. Сейчас он очень хорош — силен, страстен и искренен. Если бы мне показали раньше такого мужчину — я бы посмотрела на женщину, идущую рядом с ним, с завистью.

— Вы мне не противны. Напротив. Если вы хотели произвести на меня впечатление — вам это удалось.

Он встает и идет к столу. Достает маленькую коробочку. Я внимательно слежу за его действиями.

— Я, кажется, уже говорил вам, Анна Юрьевна, что я несколько старомоден. Вы, как я успел заметить, тоже. Кроме прочего, старые обычаи постоянно входят в моду заново. Я хотел подарить вам кольцо. Как принято было делать раньше, предлагая руку и сердце. Сейчас их тоже дарят, насколько я знаю. Вы меня очень обяжете, если примете его — даже в том случае, если ваш ответ будет — нет. Я просто хочу вам его подарить, я специально заказал его для вас. Вы позволите?

Он берет мою руку и надевает мне на палец кольцо. Кольцо красивое, хотя в камнях я не научилась еще разбираться. Это не бриллиант, что-то еще. Очень красивый камень. Ну да, у него же дед геолог, он мне показывал эти камни.

— Это камень из коллекции деда. Мой любимый камень. Его вставили в оправу в Париже, в лучшей ювелирной мастерской. Видите, я и тут не удержался от купеческого жеста — я хотел вас купить, признаю. Я очень обеспеченный человек, Анна Юрьевна. Я могу обеспечить вас и вашего ребенка всем, что только может потребоваться. У меня есть средства. Мне должно быть стыдно говорить это вам — но человеку в возрасте честнее предъявлять свои средства, чтобы никому не казалось потом, что он купил в скрытой форме — или ему продались в столь же скрытой.

Он говорит, и какое-то удивительное неожиданное спокойствие снисходит мне в душу. Я слушаю его и не слышу, и понимаю, что такие, как я, созданы для таких, как он. Таким, как я, нужен домашний уют, и душевное равновесие, комфорт и надежность. Он добрый, умный, понимающий. Он будет рядом со мной и он будет любить меня — я это знаю.

— Вы были честны со мной — я тоже хочу быть честен. Можете не отвечать сейчас, подумайте. Ваш ответ в любом случае не повлияет на наши с вами деловые отношения, никак. Но я вас люблю и хочу, чтобы вы стали моей женой — если вы этого вдруг когда-нибудь захотите.

Я смотрю на него. Я думаю. Потом отвечаю:

— Я согласна.

Потом происходит то, что в кинематографе называется «поцелуй в диафрагму». Мы сливаемся в поцелуе. Целуется он почти как… Хорошо целуется. Мужчина в полном расцвете сил. Сорок шесть лет — подумаешь, не возраст. И мне нравится с ним целоваться!

И потому потом, когда губы наши размыкаются, я повторяю ту же самую фразу:

— Я согласна.

— Я счастлив.

А потом, еще через несколько минут, когда все уже сказано и что говорить дальше непонятно, мы вдруг начинаем говорить о делах, о романе, о том, когда выйдет книга — и он вдруг, подумав о чем-то, говорит:

— Анна, если тебе самой не слишком это было бы тяжело — я хотел бы показать тебе Европу, пока ребенок еще не родился.

Мы уже «на ты». Это так непривычно, незнакомо. Это так приятно.

— Потом ведь тебе некоторое время будет не до Европы. Твой роман написан, я мог бы взять отпуск. Мы поехали бы с тобой…

Роман! Я вдруг понимаю, что давно собиралась у него спросить, что крутилось в голове и не давало покоя.

— Так я не поняла — я все-таки талантливая и ты заключил со мной выгодный контракт — или ты просто таким образом ухаживаешь за мной?

Непросто быть с ним «на ты». Но это скоро, я знаю, пройдет, совсем пройдет. Он отвечает мне сразу, не задумываясь.

— Анечка, я в равной степени очарован и тобой, и твоим талантом! Ты меня с самого начала привлекла, притянула к себе, но когда я прочитал — именно прочитал, обычно я пролистываю текст — твои рассказы, я понял, что пропал!