Талант (Жизнь Бережкова)

Крайне туманные, по выражению Бережкова, высказывания на заседании были, по большей части, благоприятны для проекта. Заняв место рядом с Шелестом и сотоварищами из АДВИ во втором ряду, следя за обсуждением, Бережков все время невольно поглядывал на человека, который сидел в плетеном кресле у окна, в профиль к собранию, несколько поодаль от всех, поодаль от председателя. Это был начальник Военно-Воздушных Сил Дмитрий Иванович Родионов, тот самый Родионов, которого несколько лет назад, в дни, когда подготовлялся штурм Кронштадта, Бережков видел так близко, видел с винтовкой за плечом... Узнает ли Родионов его? Вряд ли... Ведь пролетело столько времени...

Одетый в летнюю, защитного цвета гимнастерку, Родионов сидел, ничуть не облокачиваясь, может быть даже с чрезмерной прямизной. На его сухощавом лице с выпуклой родинкой на конце носа лежал красноватый здоровый загар; верхняя часть лба была заметно белее, здесь оставался след фуражки: Родионов много времени проводил на аэродромах, на учениях, маневрах, в летных эскадрильях, разбросанных во всех концах страны. Ничего не записывая, не задавая вопросов, он внимательно слушал, внимательно смотрел на тех, кто выступает. Бережков запомнил Родионова в буденовке с красной звездой, обведенной темным кантом, и, пожалуй, еще не видел его без головного убора. Теперь его прическа поразила Бережкова. У Родионова был прямой, словно вычерченный по линейке, пробор. Темные, слегка рыжеватые волосы были крепко приглажены щеткой; ни один волосок не выбивался над белой полоской пробора.

В те дни Родионов - да и только ли он? - был встревожен тем, что конструкторские организации и промышленность никак не могли дать авиации отечественного авиамотора. Не скрывая от себя, что корень неудач ему неясен, Родионов избрал путь, которому следовал всегда: лично приглядеться, послушать, познакомиться с людьми.

После многих выступлений председатель предоставил слово человеку, фамилию которого Бережков плохо расслышал. Однако он заметил, что Родионов чуть подался вперед на своем кресле и стал, казалось, особенно внимателен. Бережков спросил Шелеста:

- Кто это?

Шелест шепнул:

- Новицкий. Наше начальство. Окончил курс в этом году и быстро пошел - назначен здесь, в Комитете, начальником отделения моторов. От него очень многое зависит.

- Очень многое?

- Да. Почти все.

- Значит, это он маринует нас в избушке?

- Как сказать. Конечно, он мог бы все подвинуть. С ним надо...

- Как надо с ним? - спросил с любопытством Бережков.

- Помолчите, дорогой... Послушаем, что он о нас скажет.

9

Уже с начальных фраз стало ясно, что выступает умный, очень способный человек. Вполне владея теорией мотора, как она в то время преподавалась, он легко отстранил некоторые несущественные или гадательные соображения, высказанные на заседании. Невысокого роста, плотный, тяжеловатый, с карими, очень живыми глазами, он нередко во время речи поворачивался к Родионову, как бы докладывая ему. Новицкий говорил о проекте в достаточной степени одобрительно. То обстоятельство, что конструкция не содержала в себе какой-либо оригинальной идеи, не было, по его мнению, минусом проекта.

- На первых порах, - неторопливо и веско говорил он, - нам меньше всего следует стремиться к новому и непроверенному...

Так же не торопясь, он перечислил достоинства конструкции и ее уязвимые места. И, наконец, дал итоговую оценку - считать идею целесообразной и решение удачным.

- Поверхностная болтовня! - буркнул Бережков.

Новицкий не понравился ему. Шелест взглянул с удивлением.

- Нет, почему же? Очень толково.

В зале четко разносился голос Новицкого.

- Это первый проект такого типа у нас, - ясно формулировал он. Работа свидетельствует о возросшей культуре проектирования, что достигнуто под руководством одного из крупнейших специалистов, которые честно работают с нами.

Шелест с места отвесил несколько иронический поклон.

- У нас есть, - продолжал Новицкий, полуобернувшись к Родионову, вновь как бы обращаясь к нему, - наши молодые кадры, чья судьба целиком связана с судьбой нашего строя. Однако я обязан сказать, что они еще не в силах дать нам подобный проект.

Насупясь, Бережков смотрел в пол. "А мы кто?" - с обидой мысленно вопрошал он и чувствовал себя оскорбленным. "Мы черт знает в каких условиях, - думалось ему, - создавали конструкцию, а он? Что сделал он для советского мотора? Чем он нам помог? Где его дела? На каком же основании он говорит о нас так свысока?"

Бережков безмолвно кидал эти вопросы. Его подмывало вскочить и что-нибудь прокричать, возразить, оборвать этого крепко сбитого, видимо твердого на ногах человека, четко произносившего фразы.

Новицкий меж тем излагал выводы. Он заявил, что мотор, по его мнению, следует строить, хотя в проекте лишь повторено то, что достигнуто несколько лет назад иностранными конструкторами.

- Таким образом, эта машина, - сказал он, - будет все же отставать от современного мирового уровня. А нам нужны моторы, находящиеся на этом уровне.

- И превосходящие его, - негромко вставил Родионов.