Талант (Жизнь Бережкова)

Вдруг на какой-то станции вашего покорного слугу приглашают в штабную теплушку. Гм... Один раз я там уже побывал, когда просил разрешения сесть в поезд. Сразу представился этот вагон: в одной стороне - нары, в другой грубо сколоченный стол, лежавшие на нем фуражки, газеты, осьмушки махорки. И седенький человек за столом, читавший мой мандат.

Зачем меня снова зовут? Не возбудил ли я чем-либо подозрения?

Не выказывая встревоженности, я отправился по вызову. Обитатели штабного вагона, командиры и ординарцы, выглядели более подтянутыми, чем в тот раз, когда я впервые наведался сюда. Стол застелен чистой бумагой, на ней чернильный прибор и ничего больше. Место за столом занимал уже не старичок, а молодой, с отличной выправкой военный.

Появление здесь этого человека, очевидно, и вселило новый, строгий дух порядка, дисциплины, бдительности.

- Садитесь, - обратился он ко мне.

- Слушаюсь... С кем имею честь?

Он коротко ответил:

- Бронников. Политический комиссар дивизии.

Ого, комиссар дивизии! Большой пост у этого так молодо выглядевшего человека. Я тоже отрекомендовался:

- Конструктор Бережков.

Затем, вежливо поклонившись, сел.

- Мне доложили, - произнес Бронников, - что в эшелоне находится посторонний человек. Прошу вас предъявить документы.

- Пожалуйста... Хотя должен сказать, товарищ Бронников, что я уже их предъявлял и получил разрешение...

- Знаю, - бросил он.

Его холодные, строгие глаза побежали по строкам моего мандата, заверенного, согласно всем правилам, необходимыми подписями и печатью. Я сам в Москве, озаренный вдохновением, сочинил черновик этого документа. Мне удалось убедить сотоварищей по "Компасу" в целесообразности поездки. Однако теперь, в штабной теплушке воинского эшелона, поглядывая на комиссара дивизии и остро ощущая его недоверие, я вдруг понял, что мой документ составлен очень глупо. И, конечно, вызывает подозрения. В самом деле, что это за командировка: ознакомиться с возможностями действия аэросаней в полевых условиях? Подумаешь, нельзя с этим ознакомиться где-нибудь около Москвы? Ради чего этот субъект - так в ту минуту я мысленно именовал себя, - этот предприимчивый субъект, называющий себя конструктором, очутился здесь, в воинском поезде, идущем к фронту? Не шпион ли это? Какие у него скрытые цели?

Несомненно, именно с такими мыслями комиссар изучал мой мандат. Затем он сухо спросил:

- Другие документы у вас есть?

- Да, есть служебное удостоверение. Есть, кажется, и старая студенческая книжка...

- Дайте сюда.

В уголке удостоверения, гласящего, что я являюсь директором заводоуправления "Компас", была приклеена моя фотографическая карточка. Глаза комиссара испытующе прошлись по моему лицу.

- Похож? - пошутил я.

Не отвечая на шутку, он спросил:

- Чья это подпись?

- Это? Профессора Жуковского...

- Николая Егоровича?

- Да...

- А это чья?

- Профессора Шелеста.

- Августа Федоровича?

- Нет, товарищ Бронников, Ивановича.

Он сдержанно улыбнулся. По-видимому, он намеренно сделал ошибку, чтобы проверить меня. Но откуда же он знает эти имена-отчества? Я напрямик спросил об этом. Бронников приподнял лежавшую на столе мою потрепанную зачетную книжку.

- У меня с собой такая же, товарищ Бережков.

- Да?! С какого же вы факультета?

- С паровозостроительного... Должен был бы уже строить паровозы. А вместо этого, видите, приобрел новую профессию.

- Вижу, - сказал я. - Серьезная профессия.

Он опять не поддержал шутки.

- Так что же будут представлять собой ваши аэросани?

Я попросил листок бумаги и быстро воспроизвел общий вид саней. Объясняя конструкцию, я сообщил, что авторами являются Гусин и Ладошников. Оказалось, Ладошников тоже был известен комиссару.

- Как же, - сказал он. - Ладошников когда-то к нам наведывался.

- К вам? Куда же?

- На занятия одного кружка...

- Какого же?

- Социологического.

- Ну, что касается меня, товарищ Бронников, то я туда был не ходок.

- А теперь как?

- И теперь по этой части ни бум-бум.

Мой строгий собеседник наконец-то рассмеялся. Воодушевившись, я с новым пылом продолжал растолковывать конструкцию и действие аэросаней. Подыскивая красочные и в то же время точные слова, я ощущал, как Бронников все более располагается ко мне. Неожиданно он сказал:

- Очень хорошо, что вы сюда приехали. Правильно выбрали место. Именно здесь вы найдете то, что ищете.

На мгновение я оцепенел. "Найдете то, что ищете". Вот так предсказание! Э, знал бы он, что я собираюсь здесь искать... Однако, ничем себя не выдав, я спокойно выговорил:

- Почему вы так считаете?

Теперь настала очередь Бронникова взять карандаш. На бумаге пролегла железнодорожная линия, по которой двигался сейчас наш поезд. Бронников пометил станции, затем обозначил ряд сел и хуторов, расположенных в степи, в стороне от магистрали. Крупным, разборчивым почерком он надписывал названия населенных пунктов. Это он проделывал с видимым удовольствием, со вкусом. Вообще вся его манера изменилась. Всякие подозрения относительно меня он явно отбросил, смотрел на меня с доверием, разговаривал, как с товарищем.