Талантливая мисс Фаруэлл

Первый кофе и выпечка — «Французское кафе». Бекки помнила — там она расплатилась наличными. И взяла чек. Нашла его, впечатала — 15,59 доллара. Начала составлять список закусок, тщательно припоминая аперитивы, которые заказывал Карл. Стоп. Сначала они пили пиво. Нужно добавить в первую строчку.

Бекки хотела было приложить свой чек, но задумалась. Если Карл не собирается вдаваться в подробности, то и она не будет. И уверенно напечатала: «Напитки — 60 долларов, вино и пиво». Примерно так. Затем — стоимость ужина (закуски, первые блюда, десерт) и пятнадцать процентов чаевых. Нет, двадцать. Подвела итог и заготовила две строчки для подписей: Карла и офис-менеджера миссис Шиннер.

Затем зазвонил телефон, и Бекки поспешила ответить. Бланк, который она напечатала для возмещения расходов, переместился в потрепанную пластиковую папку с надписью «КАРЛУ НА ПОДПИСЬ», и Бекки забыла о нем до тех пор, пока в ее ящичке не появился чек на получение наличных: четыреста двадцать пять долларов, возмещение представительских расходов, подлежит оплате финансовым управлением. Бекки получит деньги, часть возьмет себе, часть отдаст Карлу. Все законно. Это же только на время — взять, потом вернуть. Просто заимствование.

Отец бывал рад, если они с Бекки куда-нибудь выезжали. По воскресеньям после церкви Бекки возила его по окраинам города поучаствовать в распродажах; обычно их устраивают осенью. Хэнку это нравилось; он медленно ходил вдоль столов, брал вещи, рассматривал и ставил их на место, мог переброситься несколькими словами с соседями или друзьями или просто махал кому-то в ответ, когда его окликали. Часто Бекки сажала его рядом с техникой на продажу: блендеры, тостеры, битые мотоциклы — чтобы Хэнк мог перебирать шестеренки и провода или разбирать что-то своими большими руками — они оставались такими же ловкими. Однако чаще всего он сидел в шезлонге со стаканом холодного чая, а Бекки сама просматривала то, что выставляли на продажу.

«Удивительно, — думала она, — люди очищают дома от хлама и имеют наглость брать деньги с тех, кто их от него избавит!» Старые вешалки и колодки для обуви, чужие поношенные халаты, джинсы и купальники — да, купальники! Ужас… К одежде Бекки даже не подходила.

21 сентября они посетили уже третье такое место, дом Лэнгли. Там было много хороших вещей, потому что девочки Лэнгли (Марисса и Джоан, обе вышли замуж и планировали переезжать) серьезно относились к тому, чтобы привести в порядок родное гнездо. Пожилых родителей собирались перевезти в небольшой домик поближе к одной из них. Бекки оставила Хэнка возле кассового аппарата в тени под вязом слушать по радио бейсбольный матч, а сама листала альбомы, лениво перебирала фарфоровые чашки и другую посуду и думала о том, чтобы поскорее пойти домой и переодеться — снять платье и нейлоновые чулки, которые надевала в церковь.

— А с этим что делать? — крикнула женщина с другой стороны гаража. — У стены в столовой.

— Что там? — отозвался ее муж.

— Иди посмотри. Какие-то картины и еще куча всего.

Бекки без особого интереса прошла следом за мужчиной. Послушала, как пара обсуждает, продавать ли портрет женщины в светло-зеленом платье. Решили не продавать. У стены стояли стопкой несколько картин; муж с женой вернулись во двор. Бекки вошла в столовую, перебрала полотна и вытащила небольшой портрет маслом — мальчик с книгой в руках сидит на стуле, рядом с ним кот.

Она не смогла бы высказать, что почувствовала, даже если бы очень хотела. Это был порыв; так безошибочно находит цель самонаводящаяся боеголовка.

Отец по-прежнему сидел возле кассового аппарата, его больше интересовал бейсбольный матч, чем распродажа. Бекки взяла что-то из кухонных принадлежностей — потертую пластиковую лопатку, две деревянные ложки, пару щипцов, положила их возле кассы рядом с портретом.

— Какой счет?

— Тебе и правда интересно?

Кассир медленно перебирал ее покупки; у Бекки участилось дыхание, она постаралась не вздрогнуть, когда он осматривал картину в поисках ценника. Прищурился, затем отдал ей портрет.

— Вы не могли бы прочесть?

Бекки сделала вид, что вглядывается.

— По-моему, там написано десять. Я могу сравнить с другими, если вы… — Она махнула рукой в сторону гаража.

— Не-а. Пусть будет пятнадцать за все.

— Хорошо. Мне нужно… Папа, дай кошелек.

Хэнк начал рыться в карманах в поисках бумажника. Кассир отвел взгляд. Наконец Бекки протянула ему десятку, которую вынула из своей сумочки, и пять смятых купюр по доллару.

— Вам упаковать? Квитанцию выписать? — Кассир произнес это таким тоном, что было ясно: он не расположен делать ни то, ни другое, однако Бекки, хотя и нервничала — ей уже хотелось сбежать с картиной под мышкой, настояла на своем:

— Да, будьте добры. Папа, поехали, дома дослушаешь.