Талантливый мистер Рипли

Том нашел город очень красивым: изгиб гавани, от которого в обе стороны расходились огоньки, образуя длинную тонкую серповидную линию; изысканный, даже в это время года сохраняющий тропический вид главный проспект; фасады дорогих отелей. Франция! Она была не такой кричащей, как Италия, и более шикарной, Том чувствовал это даже в темноте. Они пошли в гостиницу на ближайшей улице, параллельной главному проспекту, она называлась «Грей-д'Альбион». Дикки сказал, что эта гостиница достаточно изысканная, но там с них не снимут последнюю рубашку. Том же был рад заплатить сколько угодно, лишь бы остановиться в лучшем отеле с видом на море. Они оставили чемодан у себя в номере и пошли в бар отеля «Карлтон», самый, по словам Дикки, фешенебельный бар в Канне. Как и предсказывал Дикки, в баре было не много народу, поскольку в Канне в это время года народу вообще было негусто. Том предложил выпить по второй рюмке, но Дикки отказался.

На следующее утро они позавтракали в кафе и пошли прогуляться по пляжу. Под брюки надели плавки. День был холодный, но не настолько, чтобы уж совсем нельзя было искупаться. В Монджибелло они купались, когда было и похолоднее. На пустынном пляже лишь кое-где, на большом расстоянии друг от друга, сидели люди, да группка мужчин играла в какую-то игру на каменной набережной. Волны нависали над берегом и разбивались на песке с зимней свирепостью. Теперь Том разглядел, что группа мужчин на набережной делает акробатические фигуры.

– Похоже, это профессиональные спортсмены, – сказал он. – Все в одинаковых желтых плавках.

Том с интересом наблюдал, как акробаты начали строить живую пирамиду: один становится другому на выпуклое мускулистое бедро, а другой хватает за предплечье партнера. Он слышал их возгласы: «Алле» и «Раз-два».

– Давай посмотрим, – сказал Том. – Сейчас достроят пирамиду до самой вершины.

Он остановился и стал смотреть, как самый маленький, паренек лет семнадцати, взобрался на плечи среднего из тех троих, которые стояли выше всех. Он стоял, балансируя, раскинув руки в стороны, как бы в ожидании аплодисментов.

– Браво! – закричал Том.

Паренек улыбнулся Тому, потом соскочил, гибкий, как тигр.

Том посмотрел на Дикки. Тот, глядя на двоих мужчин, сидевших поблизости на берегу, с кислым видом продекламировал:

Как тучи одинокой тень,
Бродил я, сумрачен и тих,
И встретил в тот счастливый день
Толпу нарциссов золотых.
В тени ветвей у синих вод
Они водили хоровод.[11]

Том испугался, потом почувствовал резкий укол стыда, такого же стыда, как в тот день в Монджибелло, когда Дикки сказал: «Мардж считает, что ты голубой». Да, все верно, эти акробаты – гомики. Возможно, Каин кишмя кишит гомиками. Ну и что? Том сжал кулаки в карманах брюк. Он вспомнил насмешку тети Дотти: «Маменькин сыпок! Маменькин сынок до мозга костей. В точности как его папаша». Дикки стоял скрестив руки, глядя на море. Том сделал над собой усилие и тоже отвел глаза от акробатов, хотя они, конечно, были интереснее, чем море.

– Будешь купаться? – спросил Том, храбро расстегивая рубашку, хотя вода вдруг показалась ему ледяной.

– Не думаю, – сказал Дикки. – Ты оставайся, смотри на акробатов. А я пойду в гостиницу.

Он повернулся и пошел, не дождавшись ответа.

Том стал торопливо застегиваться, не спуская глаз с Дикки, который уходил прочь, пересекая пляж по диагонали, чтобы не приближаться к акробатам, хотя следующая лесенка на набережную была вдвое дальше, чем та, возле которой те строили свою пирамиду. Ну и черт с ним, подумал Том. Что он корчит из себя, какого дьявола задирает нос? Как будто в первый раз в жизни увидел педика. А ведь ясно, что представляет собой сам Дикки, тут ошибки быть не может. Почему бы ему хоть раз, в виде исключения, не расслабиться? Какое сокровище он потеряет? Том бежал вслед за Дикки, и полдюжины колких замечаний вертелось у него в мозгу. Потом Дикки оглянулся на него – холодно, брезгливо, – и первая же колкость застряла у Тома в горле.

В тот же день они уехали в Саи-Ремо, не дожидаясь трех часов, чтобы не платить в гостинице за вторые сутки. Это была идея Дикки, хотя не он, а Том заплатил по счету за одну ночь три тысячи четыреста тридцать франков, а на американские деньги десять долларов и восемь центов. Том же купил билеты на поезд до Сан-Ремо, хотя у Дикки были полные карманы франков. Дикки привез с собой из Италии свой чек на ежемесячный перевод и получил по нему деньги в франках; он вычислил, что будет выгоднее потом поменять франки на лиры, ибо в самое последнее время курс франка резко повысился.