Талантливый мистер Рипли

Он открыл глаза. По лестнице спускалась Мардж, она была босиком. Том сел: у нее в руках была коричневая кожаная шкатулка.

— Я только что нашла здесь кольца Дикки, — произнесла она взволнованно.

— А… Он отдал их мне. На хранение. — Том поднялся.

— Когда?

— Помнится, в Риме. — Он сделал шаг назад, нащупал ботинок и взял его в руки. Проделал все это, чтобы скрыть волнение.

— Он собирался что-то предпринять? Почему он отдал тебе свои кольца?

По-видимому, она искала нитку, чтобы пришить бретельку к бюстгальтеру, и наткнулась на кольца. Господи, почему он только не спрятал их куда-нибудь подальше, хотя бы за подкладку этого чемоданчика!

— Даже и не знаю почему. Какой-то каприз, фантазия. Ты же его знаешь. Сказал, если с ним что-либо случится, пусть его кольца останутся у меня.

Мардж была потрясена:

— Куда он собирался уехать?

— В Палермо, на Сицилию.

Обеими руками он крепко держал свой ботинок в таком положении, что его деревянный каблук вполне мог послужить оружием. На миг живо представил себе, как можно все это проделать: пристукнуть ее ботинком, выволочь через парадный вход и столкнуть в канал. А потом он всем рассказывал бы, что она упала, поскользнувшись на водорослях. Увы, она так хорошо плавает, что могла бы и выплыть.

Мардж не отрываясь смотрела на шкатулку.

— Значит, он действительно хотел покончить с собой…

— Да, если тебе угодно. Эти кольца… пожалуй, они и впрямь наводят на мысль о самоубийстве.

— Почему же ты раньше ничего об этом не говорил?

— Я начисто забыл о них. Убрал, чтобы не потерять, и с тех пор мне ни разу даже в голову не пришло взглянуть на них.

— Наверняка он либо покончил с собой, либо живет под чужим именем, да?

— Боюсь, что так, — твердо, с печалью в голосе подтвердил Том.

— Надо сообщить об этом мистеру Гринлифу.

— Разумеется, я расскажу об этом и мистеру Гринлифу, и в полиции.

— Таким образом, все проясняется, — произнесла Мардж.

Том теребил в руках ботинок, как обычно теребят перчатки, и в то же время держал его в боевой готовности, потому что Мардж по-прежнему как-то странно смотрела на него. Она о чем-то размышляла. Уж не морочит ли она ему голову? А вдруг обо всем догадалась?

— Никак не могу представить себе Дикки без его любимых колец, — серьезно произнесла Мардж, и Том понял: ни о чем не догадалась, ее мысли потекли совсем по другому руслу.

У него отлегло от сердца. На негнущихся ногах Том дошел до дивана и принялся сосредоточенно натягивать ботинки.

— Да, конечно, — машинально согласился он с Мардж.

— Пожалуй, стоит сейчас же позвонить мистеру Гринлифу. Но уже поздно. Вероятно, он уже лег. И если я скажу ему об этом сейчас, я уверена, он не заснет всю ночь.

Том пытался натянуть второй ботинок, но не мог пошевелить даже пальцами ног, они совсем онемели. Он изо всех сил напрягал свой мозг, чтобы сказать хоть что-то вразумительное.

— Как жаль, что я не сказал об этом раньше, напрочь забыл, — сказал Том проникновенным голосом. — Это был…

— Да, и теперь приглашение американского частного сыщика может выглядеть глупостью со стороны мистера Гринлифа, ведь правда? — Ее голос дрожал.

Том посмотрел на нее. Мардж была готова расплакаться. В первый раз до нее по-настоящему дошло, что Дикки, возможно, уже нет в живых.

Том медленно подошел к ней.

— Прости меня, Мардж. Прости, что я раньше не рассказал тебе о кольцах.

Он обнял ее за плечи. Был вынужден сделать это, потому что она буквально повисла на нем. Он ощутил слабый запах ее духов. Кажется, «Страдивари».

— Это одна из причин, почему у меня появилась уверенность, что он покончил с собой или, по крайней мере, мог решиться на это.

— Ты прав, — всхлипывая, совершенно убитым голосом произнесла она.

Мардж, собственно говоря, не плакала, просто склонилась к нему своей опущенной головой. Как всякий, только что узнавший о смерти близкого человека. Так оно и было.

— Хочешь бренди? — нежно спросил Том.

— Нет.

— Пойдем, присядь на диван. — Он подвел ее к дивану.

Она села, а он прошел в другой конец комнаты и налил бренди в два фужера. Когда он оглянулся, ее уже не было. Он успел только заметить, как наверху промелькнул подол ее платья и босые ноги.